— Угрожаете? — с надрывом пригрозил Миронюк. — Оказываете давление на рядовых коммунистов?

— Честное слово, он над нами издевается, прикрывается идеалами нашего общества! Алкаш! — не выдержал Козленко.

— А за алкаша в суде ответите! — Миронюк немигающе уставился на Козленко. — И не переизберем в партком на следующий срок! Можете быть уверены!

— Товарищ! Это чистая правда. Коммунист Миронюк всегда первый тост произносит за победу коммунизма! — поддержал собутыльника, привставая из-за стола, Хлюдов. — И за победу мира во всем мире. И за полную и окончательную победу социализма в Советском Союзе. И за торжество Советской власти!

— Хлюдов! Не выгораживайте сослуживца. Это вам может дорого обойтись! — рыкнул Хомутецкий.

— Дорого?! Аполитично рассуждаете! Меня за попытку восстановления справедливости и принципиальности сошлют? Куда? На этот раз обратно в Москву? В Арбатский округ? — Хлюдов явно издевался над начальством.

Тут вдруг со своего места вздыбился и Чекушкин:

— Если коммуниста Миронюка накажут, это будет вопиющая несправедливость! Ну, выпил человек, так ведь за идеалы! Он постоянно только за них пьет. А перебрал от обиды!

— От какой обиды! — ошалел парткомовец.

— От такой! Мы в прифронтовой полосе, а фронтовые сто грамм зажимают! Я вам как обманутый ветеран войны говорю. В Афгане с этим делом тоже проблема, нет никакой нормы, кругом обман! Выдавали бы по сто грамм, как в Отечественную войну. Выпил положенную норму и — всё! А так приходится покупать. А никто по сто грамм не продает, в магазинах только пол-литра!.. И я тоже вынужден мучаться. Так бы один тост — и порядок. А за бутылкой чего только не наговоришь: за коммунизм, за победу, за дисциплину. Подтверждаю слова Хлюдова: коммунист Миронюк произносит тосты с коммунистической идейностью. Пошлости типа «за баб», «чтоб стоял», «за здоровье» никогда!

— Какая-то ерунда! Они нас уводят в сторону от сути дела! — возмутился Бердымурадов.

— Совсем не ерунда! — подал голос с галерки Мишка Шмер. — Совсем не все равно за что человек пьет! Он показывает нам пример настоящего партийца! Марксист!

Раздались легкие смешки лейтенантов. Собрание постепенно направлялось в нужное для спасения утопающего русло.

— Ну, что я говорю! Партийная организация берет его на поруки! — воскликнул Хлюдов.

— Капитан, с вами будет отдельный разговор! — попытался приструнить взводного командир полка. — Сядьте и не высовывайтесь, пока вас не спросили, чем вы сами как помощник дежурного занимались в ту ночь!

— Проверял караул и несение службы внутренним нарядом! — огрызнулся Хлюдов. — А вы что думали? И вообще, товарищи коммунисты, мы на собрании или на совещании? Почему нам рот затыкают? Мы здесь все равны!

Командование явно не ожидало сопротивления. А сопротивление было заранее хорошо подготовлено и спланировано. Никому не хотелось топить друга, да и следом на дно могли пойти остальные.

— Всем сесть и не болтать! Не допущу анархию! Слушать меня! Говорить буду я и парторг Козленко! — взорвался истошным воплем Хомутецкий.

— Нет, ну… Ну, нет! Я не согласен! Произвол! — поднял опухшую физиономию Гуляцкий. — Мы не пешки! А кто он такой, козленко?

Командир полка начал судорожно глотать воздух. Одно из двух — сейчас либо его хватит удар, либо он бросится с кулаками на офицеров.

Встал замполит батальона Рахимов и отчасти спас положение:

— Разрешите мне сказать!.. Можно, конечно, каждый день пить за Родину и за коммунизм. В итоге, навредить и тому и другому. Да, необходимо наказать коммуниста Миронюка, да! — Тактический ход. Миронюк и для Рахимова был другом-приятелем. — Наказать непреиенно!.. Объявить строгий выговор! Без занесения в карточку…

— А я не согла-а-асен! — уже куражась, протяжно не согласился обвиняемый. — И в Политбюро ЦК буду жаловаться, что вы — за империализм и не любите Советскую власть.

— Верно! Надо жаловаться! — поддержал Шкребус. — Я бы так не оставил!

— Глобус! Твой номер восемь! — перебил Рахимов. — Я внес предложение!

— И я внесу свое предложение! — не унялся Шкребус. — Просто выговор, не строгий. И попрошу не обзываться на собрании!

— А я считаю и настаиваю, надо его исключить из партии! — парткомовец Козленко не на шутку озлился.

— Что ж, товарищи коммунисты, поступило три предложения…

Поставили на голосование. Победило предложение Рахимова — не лучшее из трех зол, но и не худшее ведь. Считай, легко отделался, Миронюк!

Командир вскочил, уронив стул, выбежал из аудитории, хлопнув дверью:

— Я вам всем еще покажу!

В зале наступила тишина.

Через пару минут тишину нарушил скрипучий голос Бердымурадова:

— Что ж, товарищи коммунисты! Вы свое решение вынесли, мнения высказали. Теперь очередь за нами. С батальоном нужно что-то делать! Будем спасать коллектив… Пойдем-ка, Козленко. Тут нам сегодня делать больше нечего.

Едва замполит и секретарь парткома вышли за дверь, комбат вскочил из-за своего стола и грозно спросил у начальника штаба:

— Собрание закончилось?

Тот кивнул.

— Прекрасно! Демократия на этом закончилась! Я с вами чикаться не буду! П-панят-тна?

— П-панят-тна! — словно эхо ответил юморист Хлюдов.

— Молчать! Ладно, я тоже займусь воспитанием! Порядка сама не приходит! Ее нужно наводить ежедневно и ежечасно! П-панят-тна?

— Так точно! П-панят-тна! — в унисон гаркнули Власьев, Миронюк и Колчаков.

— Замордую! На гауптвахте сгною! В Афган! Всех к чертовой матери! — взвизгнул Алсын.

— Не понял?! В Афган? или к чертовой матери? Уточните, пожалуйста! А тех, кто там был, отправите по второму заходу? -поинтересовался Чекушкин.

— Чекушкин! Строгий выговор за пререкания! Тебе, Власьев, тоже строгий выговор! И тебе Хлюдов! Миронюку строгий выговор за… за… за… — комбат вслух искал формулировку.

— Заело? Закончил? Запьем? Зальем это дело? — подсказал хмыкающий Миронюк.

— За… За хамство! — нашел, наконец, нужное слово Алсын. — Строгий выговор! За хамство!

— Ой, спасибо, благодетель! Ой, ноги мыть и воду пить!

— Пр-рекратить паясничать! Вон отсюда все!

В итоге, никого ниоткуда не исключили. Провинившемуся майору объявили выговор — правла, все-таки с занесением в карточку. А по служебной линии за пьянку всем участникам «банкета» вкатили по пять суток ареста. Миронюк, Влас и Гуляцкий отсидели эти пять суток в Ашхабаде, и обстановка нормализовалась. Хотели снять со всех по звездочке, понизить в должностях, но… дважды за один и тот же проступок не наказывают!

А Хомутецкий все же изыскал возможность протолкнуть хитрый вариант избавления от Миронюка. Его вскоре сплавили в городишко Мары, в горвоенкомат. Должность без понижения, без личного состава, но из этих Маров не выберешься уже никуда. Разве что на кладбище…