За хлевом стоял двухэтажный дом. Когда-то это было симпатичное здание в колониальном стиле «пять на четыре с крыльцом», выглядевшее неуместным среди сараев и других пристроек. Но время обошлось с ним немилосердно: пристройки пришли в запустение, а сам дом не красили по меньшей мере десяток лет. Ставни на втором этаже были открыты.

Тишина раннего утра окутала дом, от озера за пристройками поднимался туман.

Пендергаст подал знак, и они подкрались к хлеву. В темноте Колдмун разглядел какие-то механизмы, по большей части незнакомые. Еще здесь был сеновал и что-то вроде стойла с доильным аппаратом, давно заброшенного.

– Так что мы здесь ищем?

– Как же это называется? Ловим рыбу в мутной воде. Это наш единственный шанс закончить расследование.

Однако ничего интересного там, похоже, не было. Они вышли через открытую дверь в дальнем конце сарая, и Пендергаст остановился на мгновение, изучая обстановку, а потом направился к дому. Колдмун шел рядом с ним. Они вместе поднялись по ступенькам, и Колдмун инстинктивно прижался спиной к стене, когда Пендергаст позвонил в колокольчик.

Ответа не было, и Пендергаст позвонил снова, громко постучал и дернул колокольчик в третий раз. Наконец Колдмун различил внутри какое-то шевеление. Минуту спустя дверь приоткрылась, и на пороге появился старик в кальсонах, с седыми волосами и бородой. Не будь он таким худым, вполне мог бы сойти за Санта-Клауса. В руке он держал «Ремингтон-870», направленный дулом в пол.

– Что за шум? – спросил он. – Вы заболели?

– Нет, благодарю вас, со мной все хорошо, – ответил Пендергаст.

– Тогда за каким чертом вы тревожите меня в семь утра?

Глаза старика раздраженно искрились, а ствол ружья приподнялся на двадцать градусов.

Пендергаст предъявил удостоверение и жетон еще до того, как ствол замер.

– Мы только хотели задать вам пару вопросов, доктор Куинси.

Старик обдумал его слова, затем пожал плечами и посторонился. Пендергаст вошел, а вслед за ним и Колдмун. Хозяин повел их по короткому коридору в комнату, прежде, вероятно, служившую смотровым кабинетом, со старыми журналами и висевшими на стенах медицинскими схемами средневекового вида. В отличие от всего остального дома эта комната содержалась в порядке и чистоте. Здесь стояли письменный и смотровой стол, а также два стула для посетителей. Куинси устроился за столом и предложил агентам сесть.

– Я бы угостил вас кофе, но сейчас чертовски рано, – сказал хозяин, отодвигая к краю стола стопку медицинских журналов.

Экономность его движений дала Колдмуну понять, что в пору своего расцвета это был сильный, крепкий мужчина.

– Мы благодарны, что вы позволили нам войти, – начал Пендергаст.

– Вы говорили, что ко мне пара вопросов, – ответил доктор Куинси. – Ловлю на слове.

Пендергаст взмахнул рукой, показывая, что этого будет достаточно.

– Когда я позвонил в дверь, вы предложили мне медицинскую помощь. Значит, вы еще практикуете?

Хозяин рассмеялся:

– Ну и что, по-вашему, я должен ответить представителям закона?

– А если бы я не был представителем закона, а пришел к вам с крючком для рыбной ловли, застрявшим в большом пальце? Что бы вы тогда сделали?

Хозяин обдумал и этот вопрос.

– Ну что ж, учитывая то, что здесь ходят только местные, я бы вытащил крючок, зашил палец, если потребуется, смазал бетадином и, поскольку срок моей хирургической лицензии истек пятнадцать лет назад, попросил впредь быть осторожнее на рыбалке.

Он снова рассмеялся, и Пендергаст чуть улыбнулся в ответ.

– Это был очень взвешенный ответ, и будем считать, доктор, что я не слышал ни единого слова. К тому же меня больше интересуют ваши воспоминания, чем настоящее.

– В самом деле? – сказал старик. – И почему же двух агентов ФБР так интересуют мои воспоминания?

– Потому что у нас много ниточек, и мы надеемся с вашей помощью сплести их вместе. Итак, я кое-что выяснил о вашем прошлом и прошу вас подать мне знак, если я в чем-нибудь ошибусь. Пятьдесят лет назад или около того вы поступили в Медицинскую школу Вашингтонского университета – на тот момент она была единственной в штате.

Доктор молча кивнул.

– Ваша семья держала здесь ферму: малина, молочные продукты, яблоки, индейки. Ваша мать умерла, когда вы учились в колледже. Вы были единственным ребенком в семье, поэтому за фермой присматривал отец, а вы поступили в Медицинскую школу. Пока все правильно?

– Если вы пишете мою биографию, добавьте героическое военное прошлое и высадку на Луну, – сказал старик.

Однако Колдмун заметил, что доктор насторожился, когда Пендергаст начал задавать вопросы.

– На самом деле слова о героическом прошлом не так уж и далеки от истины, – продолжал Пендергаст. – Ведь когда ваш отец получил тяжелую травму и больше не мог работать, вы вернулись домой. Ферма оказалась заложена, и у вас не было никакой возможности оплачивать дальнейшее обучение.

Доктор Куинси ничего не ответил.

– Вы сделали все, что было в ваших силах. Но травма отца означала, что вы должны бросить медицину и заняться фермой. – Пендергаст остановился. – Все по-прежнему верно?

– Вы больше рассказываете сами, чем спрашиваете, – заметил доктор. – И уже задали больше пары вопросов. Переходите к делу.

– Что меня удивляет, доктор, так это то, как вы выкрутились из такого отчаянного положения: бросили Медицинскую школу, управлялись с фермой в одиночку, пытаясь удержать ее на плаву, но в итоге все-таки закончили обучение и ординатуру по ортопедической хирургии, наняли работника, чтобы помогать с фермой, превратили ее в процветавшее еще почти сорок лет предприятие и даже расплатились с долгами, занимаясь одновременно успешной хирургической практикой в Такоме.

– Вы же биограф, – сказал доктор. – Думаю, вам просто нужно взять да и выяснить все это.

– Биограф не может работать без источников. Я могу сделать кое-какие уточнения, если это поможет. Нас интересует не ваша удача как таковая. Нам важнее узнать о той, с кем вы познакомились много лет назад. С той, кто, как и вы, ценил поэзию. С женщиной, имеющей, или правильнее будет сказать имевшей, инициалы А. Р.

Старик дернулся, словно от удара электротоком. Колдмуну оставалось только восхититься тем, как быстро он взял себя в руки.

– Мы приехали не затем, чтобы арестовать вас… или эту женщину. Я предлагаю простой обмен информацией. Полагаю, вы догадываетесь, что я хочу знать. И я знаю, как вы жаждете услышать, быть может вопреки собственной воле, ту информацию об А. Р., которую я собираюсь вам предложить.

Старик ничего не ответил, но Колдмун прямо-таки видел, как вращаются шестеренки в его голове.

– Информацию, – повторил наконец доктор.

– Совершенно верно.

Доктор снова помолчал, а потом спросил:

– Что именно вам хотелось бы знать об этой женщине?

– Чем больше света вы сможете пролить,