– Хорошо. Я и сам надеюсь немного вздремнуть.

Колдмун догадывался, что Пендергаст называет «медитацией». Он уже наблюдал однажды за этим странным ментальным упражнением в заметенном снегом отеле в Мэне. Однако, отвернувшись, он почувствовал, что Пендергаст все еще смотрит на него.

– Хочу кое-чем с вами поделиться, – сказал Пендергаст. – Если вы поищете в Интернете сведения о некоем Д. Б. Купере, это может пролить дополнительный свет на цель нашего путешествия. Думаю, его история покажется вам интересной.

– Д. Б. Купер?

Трудно сказать почему, но Колдмуну было знакомо это имя.

– Да. На самом деле его звали Дэн Купер, но пресса ошибочно называла его в своих репортажах Д. Б. Купером, и прозвище с тех пор так и сохранилось за ним.

– С каких именно пор?

– Фактически с кануна Дня благодарения тысяча девятьсот семьдесят первого года.

Пендергаст откинулся на сиденье, сложил руки на груди, словно египетская мумия, и прикрыл глаза.

46

Автобус избирательного штаба проехал через полицейское ограждение на Дрейтон-стрит. Сенатор Буфорд Дрейтон почувствовал прилив гордости за славную историю своей семьи. Дрейтоны происходили от самих отцов-основателей, предок сенатора подписывал «Статьи конфедерации»[78]. Важную роль сыграли Дрейтоны и в войне с северной агрессией[79]. Не стоило удивляться, что одна из улиц Саванны названа в их честь. По этой причине сенатор и выбрал Форсайт-парк для стартового митинга своей избирательной кампании: хотел напомнить избирателям о том, как преданно служила стране его семья, о том, как сражались Дрейтоны за правое дело… О чем свидетельствовал величественный монумент в Форсайт-парке.

Зашипев тормозами, автобус остановился. Сенатор Дрейтон вышел из обшитого деревом личного отсека в задней части салона. Его начальник секретариата, заместитель по связям с общественностью и руководитель предвыборного штаба сидели вокруг стола в центральном отсеке и обсуждали стратегию избирательной кампании. Все дружно встали при появлении Дрейтона.

– Я хочу лично проверить, как идет подготовка, – сказал он.

– Да, сенатор, – ответил руководитель предвыборного штаба.

Он помог сенатору спуститься по ступенькам. Дрейтон остановился на окраине парка и огляделся. Люди уже начали собираться на Ист-Парк-авеню: огромная толпа сторонников, многие из которых носили сине-красные кепки со слоганом его избирательной кампании: «ОСТАВАЙСЯ С ДРЕЙТОНОМ», другие держали в руках транспаранты с тем же призывом, третьи облачились в красно-бело-синие цвета[80]. Отдаленный гул толпы радовал сердце Дрейтона.

Он посмотрел на часы. Половина шестого вечера. Митинг назначен на восемь, но Дрейтон, как обычно, начнет в девять: он отлично знал, что ожидание, когда его сторонники возбужденно переговариваются между собой, подогреет энергию зрителей, доведя ее до верхней точки. Во всяком случае, на политических митингах именно так и бывает. Прогноз погоды обещал местами грозы, но с вероятностью всего в двадцать процентов. Пока что небо было ясным, и на первый взгляд все шло хорошо.

На дальнем краю большой лужайки у подножия монумента погибшим в Гражданской войне конфедератам возвели помост, задрапированный в цвета флага Джорджии. На обширном пространстве перед ним расположили тысячи стульев, оставив достаточно свободного места на лужайках позади и по обеим сторонам на случай, если соберется больше народа, чем планировалось.

Дрейтон направился к сцене и вдруг заметил, что стулья расставлены не так, как ему бы хотелось.

– Эй, вы!

Свернув с дороги, он подошел к коренастому мужчине, который, судя по всему, был бригадиром.

Мужчина обернулся с раздраженным выражением лица, тут же изменившимся, как только он увидел, кто его зовет.

– Послушайте, это вы здесь ответственный? – спросил Дрейтон.

– За расстановку стульев – да, сенатор.

– Тогда почему они стоят так криво?

– Виноват, сенатор.

– Выпрямите линию. Я хочу, чтобы они стояли четко и ровно, а не как попало, словно шеренга новобранцев в учебном лагере.

Он захохотал и оглянулся на своих помощников, которые тоже рассмеялись.

– Наведите порядок.

– Да, сенатор, сию минуту.

Бригадир кивнул и убежал, размахивая руками и покрикивая на рабочих, которые распаковывали и расставляли стулья. Дрейтон проследил за тем, как выравнивают ряды. Черт возьми, если бы они сразу установили все как надо, не пришлось бы ничего переделывать!

Он подошел к помосту и поднялся по ступенькам. Посреди сцены стояла так же задрапированная трибуна с двадцатью одним флагом на заднем плане. Наверху установили два огромных экрана, которые будут проецировать загорелое улыбающееся лицо Дрейтона для дальней части толпы. Сейчас они показывали фотографию Дрейтона, выступающего в сенате, и все тот же лозунг: «ДЖОРДЖИЯ, ОСТАВАЙСЯ С ДРЕЙТОНОМ!»

Инженерная служба наводила последние штрихи, растягивая во все стороны кабели звуковой системы – двух башенных динамиков «Голос театра», мощности которых хватило бы для рок-концерта. У дальнего края сцены сержант полиции разговаривал с группой из приблизительно тридцати патрульных – вероятно, проводил инструктаж.

Дрейтон повернулся к начальнику канцелярии:

– А где же капитан?

– Вы говорите о Делаплейн? – уточнил тот. – Я ее не видел.

Дрейтон спустился по ступенькам к сержанту, тут же оборвавшему разговор.

– Добро пожаловать, сенатор, – сказал сержант. – Похоже, сегодня будет грандиозный вечер.

– Да, может быть, – ответил Дрейтон. – Где ваш капитан?

– Ее здесь нет.

– Я вижу, что ее здесь нет, сержант… – сенатор присмотрелся к его жетону, – …сержант Адайр. Но мне хотелось бы знать, почему ее здесь нет.

– Полагаю, что она занята тем делом, но мы держим все под контролем, могу вас уверить.

– А я все равно не уверен. Старший офицер должен находиться здесь и наблюдать за ситуацией. Сейчас это самая важная задача для сил правопорядка во всей Саванне. Так почему же ее здесь нет?

– Я выясню, сенатор, если пожелаете.

– Да, пожелаю, господи прости!

Сержант Адайр достал рацию и вызвал штаб-квартиру. Дрейтон расслышал, как диспетчер ответил, что Делаплейн недоступна.

– Мэм, – сказал сержант, – здесь сенатор Дрейтон, и он хочет… э-э-э… узнать, почему она не наблюдает за порядком на митинге лично.

Их болтовня вывела Дрейтона из себя.

– Лучше я сам все объясню, – сказал он Адайру. – Дайте мне вашу чертову рацию.

Покрасневший сержант предупредил диспетчера, и Дрейтон взял рацию.

– Это сенатор Дрейтон. Я хочу переговорить с капитаном, срочно.

После затянувшейся паузы его наконец соединили.

– Капитан, меня удивляет, почему вы не здесь и не следите за порядком на митинге. Неужели вы не понимаете, что всегда существует угроза акций протеста или даже насилия? Я вложил в этот митинг почти полмиллиона.

– Сенатор, позвольте вас заверить, что безопасность обеспечивают более сотни полицейских. Мы установили портативные сканеры на шести пропускных пунктах. У нас всё под контролем.

Дрейтон нетерпеливо выслушал холодный ответ капитана.

– Откуда вам знать, если вас здесь нет? Я хочу, чтобы вы были здесь, вам понятно?

– Хорошо, – сказала Делаплейн после недолгого молчания. – Я