Думать о том, что все вернулись в Дачезне, а она — нет, былобольно. Шайлер не знала, что ей готовит грядущее, но не похоже было, чтобы тамсреди прочего числились тесты для поступления в колледж и уведомление озачислении. Она пришла в эту школу, чтобы последовать совету дедушки —научиться существовать в человеческом обществе, не отказываясь от вампирскогопроисхождения.

Вот чего школе не хватало, так это толковой библиотеки. Нет,какая-то крохотная библиотека здесь имелась, комнатушка размером с чулан, сподборкой старых книг С.Е. Хинтон[14] в мягком переплете и скомпьютерными терминалами, куда все ходили проверять свою электронную почту.Если Шайлер приходилось заниматься дома, у нее прямо зуд начинался, и что ейнравилось в ее новом районе, так это то, что отсюда недалеко до Нью-Йоркскойпубличной библиотеки.

Ей нравился читальный зал на втором этаже, где работалистипендиаты библиотеки. Здесь всегда было тихо. Однажды днем, после занятий,Шайлер поднималась по здешней великолепной лестнице, и вдруг навстречу ейпопался не кто иной, как Джек Форс. Джек, похоже, не слишком удивился, сноваувидев ее в Нью-Йорке.

— Я рад, что ты все-таки последовала моему совету, — сказалон вместо приветствия. И даже не улыбнулся. — С возвращением.

— Спасибо. Возвращение — это здорово, — отозвалась Шайлер,стараясь говорить так же небрежно, как Джек. С момента их последней встречиДжек немного отпустил волосы — теперь ведь он уже не был венатором. За ушами ина шее пряди начали виться. — Кстати, а что ты тут делаешь?

В Дачезне имелась превосходная библиотека — на верхнемэтаже, с видом на Центральный парк. А то, чего нельзя было найти в библиотекеДачезне, разыскивалось в вампирском Хранилище истории. Зачем же Джеку еще и этабиблиотека?

— Тринити входит в жюри по присуждению премии «Библиотечныельвы», — сообщил Джек. — Поскольку сама она сейчас в округе Колумбия, топопросила меня сходить вместо нее на заседание.

Шайлер кивнула. Она вернулась в Нью-Йорк, но слишком поздно.Когда она обнаружила приглашение на прием по случаю заключения уз, сердце неначало бешено колотиться в ее груди, во рту не пересохло и на глаза ненавернулись слезы. Отчего-то она почти ожидала этого. Она смирилась с этойвестью.

— Насчет Совета, — начала было девушка. — Они там не...

— Не волнуйся на их счет. Сейчас ты в безопасности. Оливеротлично поработал с этой его историей насчет вашего разрыва. К счастью, срединынешнего состава Совета нет никого, кто хорошо знал бы вас. А то они понялибы, что в этой истории нет ни слова правды, — сказал Джек. — Оливер хорошийдруг.

Шайлер знала, что Джеку было нелегко произнести это, и онаподумала, что ей стоит ответить чем-то равноценным.

— Я тут слыхала... В общем, поздравляю. Вас с Мими.

— А! Да. — Вид у Джека сделался довольный.

Шайлер поняла: разговора о том, что произошло между ними вПариже, не будет. О том поцелуе. Их с Джеком словно бы разделяла ледяная плита.Он был совершенно недосягаем, с лицом, словно высеченным из камня. Он ужеотгородился от нее. Он много раз пытался вернуть ее, но она всегда отвергалаего. На Перри-стрит. В Париже. Шайлер знала, что он не даст ей еще одногошанса.

Она вернулась слишком поздно. Она последовала голосу сердцаи опоздала. Все как обычно. Через две недели он будет потерян для нее навсегда.Он будет связан узами с Мими — но, по крайней мере, будет в безопасности.Именно этого она всегда хотела для него.

— Я рада за тебя, — весело произнесла девушка. — Честноеслово. В смысле... я знаю, что такое одиночество, и мне бы не хотелось, чтобыэто случилось с тобой.

— Спасибо, — отозвался Джек. — Желаю и тебе того же.

Джек на миг застыл на лестничной площадке. Он словно хотелсказать что-то еще, но потом передумал, помахал Шайлер и исчез.

Шайлер забыла, зачем она пришла в библиотеку, что ей нужнобыло отыскать. Она сдержала слезы и почувствовала, как сдавило горло. Еезатрясло, как в момент наихудшего приступа, но на этот раз тяготы трансформациибыли совершенно ни при чем. Она ошибалась. Никакая она не сильная. Сердце еебыло разбито. Все изменилось безвозвратно. Девушка почувствовала, как слезынаворачиваются на глаза, и поняла, что, если не остановиться, сейчас онаразрыдается прямо посреди лестницы.

Вот так и заканчиваются романы — случайной встречей на лестницев библиотеке. Несколько вежливых слов ни о чем, хотя рушится вся жизнь. Сделавнад собой невероятное усилие, Шайлер вытерла слезы, подобрала книги и пошланаверх.

Это нужно просто перетерпеть.

МИМИ

Координировать подготовку к заключению уз оказалось легче,чем ожидала Мими. Особенно с учетом того, что весь набор: собор Святого Иоанна,прием в Метрополитен-музее, Гарлемский хор мальчиков, оркестр Питера Дачина идюжина прочих деталей — все было решено год назад. Теперь требовалось лишь выбратьновую дату и заново нанять всех поставщиков, которые были только счастливыопять получить от нее аванс. Заключение уз было назначено на середину октября —самое раннее, о чем удалось договориться.

Но нынешним вечером, сидя в вестибюле гостиницы «Мандаринориентал» и ожидая появления Кингсли Мартина, Мими совершенно не думала оприближающемся событии. Оно полностью выпало у нее из головы, как будто вся этаистория с заключением уз была всего лишь пьесой, в которую она включится внужный момент, натянув на себя роль, как хрустальный башмачок. А до тех пор онаможет делать все, что ей угодно.

Консультант Хранилища, откопавший для нее кассетныймагнитофон, на котором можно прослушать кассеты из кабинета Чарльза,посоветовал обращаться с ним поаккуратнее, поскольку такой у них остался всегоодин. Он даже не разрешил ей выносить магнитофон из Хранилища.

— Венаторы не любят модернизации, — пробурчал консультант,вручив девушке громоздкий черный предмет. — Мы им давали устройства,подключающиеся к сотовым телефонам, но они все равно пользуются своим старьем.Один тип на днях сдал нам рапорт на пергаменте. Написанный от руки.Представляете, каково было это читать? Не говорю уж — перепечатывать.

Мими пробормотала нечто сочувственное, а потом отыскалапустую кабинку и наушники, села и принялась слушать. Она провела в Хранилищевсю ночь и ушла лишь потому, что не могла пропустить первый урок.

Когда Кингсли наконец-то вошел в вестибюль, Мими вдругподумалось: ну и почему она почти всякий раз, когда видится с ним, перед этимне спит больше суток?

Пока он неторопливой походкой шагал через вестибюль, почтивсе посетители бара развернулись и уставились на него. К слову — обиспользовании обаяния.