Скажи, твой брат не считает тебя невыносимым и вредным?

— Не знаю, — теряется от вопроса, а ведь я только начинаю. — Наверное, нет. А у тебя кто родители?

— Мама дома сидит, а папа — начальник отдела строительства в Хундаи корпорейшн. Он архитектор по образованию.

— Холь! — должность аппы производит впечатление.

Пора начинать, что я зря высиживаю?

— ВиЧан-оппа, а можно я тебя буду называть просто «Ви»? — глаза мои горят предвкушением, будто это разрешение осчастливит меня навеки.

— Э-э-э… Ви-оппа?

— Просто «Ви», — ресничками хлоп-хлоп. — Хочется коротко, но сокращать до «Чан» не хочу. В некоторых языках это означает такую кастрюлю с покатыми боками, — делаю руками округлое движение, — толстую, из чугуна, понимаешь?

Теперь он моргает, не соображая, к чему это я. Романтических бесед с красивой девушкой ждал? Так это оно и есть!

— Сам понимаешь, большую часть времени чан стоит пустой. Иногда голову глупых людей называют чаном. Знаешь, что чан гудит, когда по нему стукнешь. Если в нём нет ничего. Давай попробуем?

— Что? — на короткое слово ВиЧан ещё способен.

— Наклони голову, — послушно наклоняет, я легонько стукаю ему по чану, прислушиваюсь. — Нет, не гудит. Всё, можешь выпрямляться. Понял теперь?

Парень затрудняется в определении того, что ему нужно было понять.

— Чаном называться обидно, а Ви — хорошо, — объясняю широко раскрытыми глазами, затуманивая его глупые очи.

Ладно, надо и мороженым заняться, а то растает за разговорами. Время от времени хихикаю, поглядывая на Ви и заставляя его краснеть. В штопор какой-то попадаю, уже живот болит смеяться. Чем больше он смущается, тем мне смешнее, чем больше смеюсь, тем дальше вгоняю его в смущение.

Смотрю на телефоне время.

— Мне пора, Ви, — набираю номер такси, заказываю. — Буду на месте через пять минут.

Мне говорят номер заказа и отключаются.

— Ви, ты проводишь меня до такси? — уже не хихикаю и не кокетничаю, лицо от напряжения болит.

Конечно, он проводит. Расплачивается, когда выдвигаемся, всовываю ему руку под локоть. Парень слегка деревенеет, поэтому использую положение «под руку» для задания верного направления. Смешно, но для смеха уже сил нет. Ви меня вымотал в ноль.

Порывался заплатить за такси, кое-как отогнала. Домой спешу за тем, что меня ждёт царский ужин от оммы. Нельзя опаздывать, а тем более пропускать. Невыносимая всё самое вкусненькое сожрёт.

Окончание главы 15.

Глава 16. Сестра и другие

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 16 ноября.

С утра замечаю, что ЧэЁн еле ноги таскает. Подружка еле ходит, а я смеяться до сих пор не могу. Из-за Ви. Сегодня опять окружающие будут рассуждать о надменной и высокомерной Ким Лалисе, её неподвижном лице и не по рангу горделивой походке.

Перед уроками подружке рассказывать некогда, после второго урока переменка подлиннее.

— Почти всё воскресенье провела в агентстве, — ведёт грустный рассказ ЧэЁн. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о мученьях в учебном кабинете. Это я про себя хихикаю, отражать моё настроение в реальности лицо отказывается. Оно у меня на сегодня выходной взяло.

— Хореографией, в основном, занималась, — жалуется подружка, — и физподготовкой. Занятий по пению очень мало, не успела там отдохнуть. Преподаватель хореографии такая строгая…

— ЧхеВон? — киваю. — Та ещё стерва.

Некоторое время подержав на мне испуганный взгляд, продолжает:

— Теперь ноги болят, еле хожу.

— Сбылась мечта заветная. Слёзы и пот ежедневно. Зато станешь артисткой известной, — декламирую, что в голову взбредёт. — Должно быть ты счастлива, ЧэЁн?

В голосе моём ни грамма ехидства, но подружка глядит с крайним недоверием.

— От чего я должна быть счастлива? От того, что мне чуть связки не порвали?

— Онни, тебе растяжку ставили?

ЧэЁн кивает с несчастным видом. Заходим в класс, усаживаемся.

— А я тоже контракт с ними заключаю, — делюсь своими новостями. — Я тебе не говорила?

— Не-е-ет, — поражается подружка. К нам присоседивается ДаМи.

— Ничего, если я с вами посижу?

Мы ей не запрещаем, ЧэЁн на такое вообще не способна, запрещает звонок, отгоняющий ДаМи на своё место.

Короткая перемена тоже не даёт возможности поболтать. Мы сбиваемся в кучку на маршруте в столовую после четвёртого урока. ДаМи и МиЁн с нами, ЧеРиш где-то позади болтается. Отгоняю её холодным взглядом.

— Вот онни, я и говорю: планирую заключить контракт с тем же агентством…

— Тоже будешь трейни? — встревает МиЁн. ЧеРиш сзади напрягается, спиной чувствую.

— Нет. Статус трейни мало чем отличается от положения заключённого. Я буду заключать договор, как продюсер группы. Договор, как бы коллективный, индивидуальных договоров трейни с моими ребятами не предусматривается.

— Не согласятся, — не слишком уверенно утверждает ДаМи. Мы входим в столовую.

— Договор мы, скорее всего, заключим, — задумчиво направляюсь к раздаче. Из-за ЧеЁн идём мы медленно.

— Ты так уверена? — это МиЁн.

— Не на сто процентов. Если агентство вдруг захочет забрать себе восемьдесят или девяносто процентов дохода, то, естественно, такого контракта я не подпишу.

— А-щ-щ-щ! Не подпишет она, — фыркает, не выдерживая режим лишения голоса, ЧеРиш. — Что президент агентства в договоре напишет, то ты и подпишешь.

Она стоит, мы уже на раздаче, самая последняя, так что лица её не вижу. МиЁн и ДаМи глядят на неё с осуждением. Меня нисколько не злит, скептический взгляд со стороны часто бывает полезен. Поэтому возобновляю разговор, когда мы садимся все рядом.

— Скажи, ЧеРиш, а ты бы подписала договор, который предусматривал бы, что все сто процентов дохода причитаются агентству? А группе — только улыбка от козы.

Задумывается. Замирает у лица ложка.

— Может и подписала бы, — начинает есть и после проглатывания продолжает. — Группа всё равно получит своё.

— Это что? — не только мне интересно, все удивляются.

— Славу. Известность. Популярность, — она ест и потому говорит отрывисто.

— В этом есть резон, — соглашаюсь и погружаюсь в размышления. И обедом надо заняться, а то с этими разговорами…

В этом есть резон, и согласно ему имеет смысл подписать договор даже откровенно грабительский. Всё равно он одноразовый. У резона, найденного ЧеРиш, есть и обратная сторона. Договор, чисто теоретически, может быть с перекосом в нашу сторону. Не агентство, а мы получаем все сто процентов. Агентству — от мёртвого осла уши. В чём смысл? А в том же, что и для нас. Слава, известность, популярность. Для агентства это менее важные вещи, у них деньги на первом месте, но как довод в переговорах пролезет.

Допустим, я соглашусь на откровенно малую долю. Тридцать или даже двадцать процентов. Но если наш клип прорвётся на верхние строчки, следующий договор автоматически таким уже не будет. И ХёнСоку-сии деваться станет некуда, нами