пределами привилегий, и да, мне нравится жить на грани, но я управляю этими аспектами своей личности. По крайней мере я не позволяю страху пойти на риск и удерживать меня от того, что мне хочется. Ты хотя бы знаешь, чего хочешь, Хейзел?

— Может быть и нет. Все, что я знаю, это то, что ты ведешь себя так, как будто твой подход к жизни — это самый лучший и единственный способ, пригодный для существования, — я засомневалась, аккуратно подбирая слова. — Ты как реактивный самолет, совершающий полет вокруг земного шара, ни разу не приземляясь где-то дважды. Но я — это не ты, Крис. Я полагаюсь на стабильность, безопасность.

— Почему эти понятия должны быть взаимоисключающими? — спросил он, как будто искренне смутившись. — У тебя может быть все сразу — приключения и безопасность — если ты выйдешь за пределы зоны комфорта и за границы тобою же самой очерченные, перестав использовать приют в качестве своего возлюбленного.

— Что бы это могло означать? — спросила я, ощетинившись от одного намека на то, что «Неизбежное Спасение» был каким-то убожеством.

Крис остановился и смерил меня внимательным взглядом.

— Я имею в виду то, что используешь собак, нуждающихся в спасении, в качестве невидимого прикрытия, из-за которого ты не принимаешь участие в чем-то смелом, непредсказуемом или в чем-то, о чем ты потом могла бы пожалеть. Но ошибки необходимы для того, чтобы каждый из нас вырос человеком.

Я посмотрела в сторону, мое горло внезапно сжалось, во рту пересохло. Каким-то образом Крис всегда мог прочитать мои мысли, ему было известно, что скрывалось в самых потаенных глубинах моего сердца. Но я не хотела, чтобы он был прав.

— Подумай о своих самых успешно проведенных реабилитациях, — настаивал он, когда я не ответила. — Это те самые псы, у каждого из которых были свои причины сидеть в конуре — они на себе испытали то, каким пугающим и жестоким может быть этот мир — но они вышли за пределы своей будки, чтобы попробовать все то, что жизнь может им предложить. Ты же отказываешься сделать то же самое.

— У тебя звучит все так просто, — сказала я, испытывая соблазн поддаться тому, чтобы привести его слова в действия, но я знала, что все это было просто фантазией. Вся моя жизнь зависела от того, чтобы поддерживать эти строгие ограничения.

Крис подошел ко мне, запустив руку под мое пальто, опуская ладонь на мою поясницу, притягивая меня к себе.

— Это просто. Тебе просто нужно попробовать. — Он обхватил другой рукой мою щеку и провел подушечкой большого пальца по нижней губе. — Разве ты не видишь, как это может быть весело? Мы вдвоем вместе? Каждый дюйм, что ты сдерживаешь, приводит меня к равновесию, я буду терзать тебя до тех пор, пока у тебя просто не останется иного выбора, как понять, насколько сильно ты заслуживаешь того, чтобы иногда потакать собственным желаниям.

Мое дыхание замерло в груди, и мой живот сжался от его заявления. Я могла представить все это себе, и это пугало меня еще больше. Потому что Пенни была права. Крис умел бросить мне вызов, заставить меня выйти из зоны комфорта, выкрасить все в разные цвета радуги. Ни разу за свою жизнь я не позволяла мужчине иметь над собой подобную власть, и я снова чувствовала эту самую нить, что связывала меня с ним.

Но сколько все это продлится? Я не обманывала, когда говорила, что Крис был подобен реактивному самолету. Он любил свежесть новизны и неизвестности, и прямо сейчас этим являлась я — той самой новинкой. В скором времени его повинность в приюте должна была закончиться и что же тогда будет со мной? Мне хотелось верить, что я отличалась от его обычных завоеваний, но как я могла быть уверена в том, что не была очередной прихотью, от которой он откажется, когда на горизонте появится новый сверкающий элемент?

— И что де случится, когда ты будешь готов к своему следующему приключению? — спросила я, озвучивая свой страх. — Когда выберешь легкий путь или захочешь играть роль попроще той, где есть какое-то испытание?

Крис слегка вздрогнул. Мой вопрос мог быть истолкован, как совершенно не справедливый. Но я по-прежнему хотела узнать ответ.

— Каждый момент с тобой, Хейзел, это что-то новое, — сказал он, смотря на меня своими карими глазами, который были слишком внимательными, слишком честными. — Скажи, что ты попытаешься пуститься в это путешествие вместе со мной.

Со мной. Это надежда. Это прыжок в неизвестность.

Я встала на носочки и поцеловала его, растворяясь в ощущениях от того, как его рот скользил по моему собственному. Это не было однозначным согласием, но это единственное, что я могла предложить ему прямо сейчас.

***

Слезы наравне с ленивым субботним утром, дорогим шоколадом и слепой верой были для меня настоящей роскошью, которую я столь редко себе позволяла. Плач никогда не был чем-то очищающим или расслабляющим — он только напоминал мне о моих ошибках и собственной неспособности к мгновенному исправлению той ситуации, в которую я попала. Слезы были безнадежными и бесполезными, и я злилась на себя за то, что позволяла себе их проливать. Но когда я открыла дверь в старую конуру, принадлежавшую Фрикадельке, и впустила его, я не могла остановить капли, которые стекали по моему лицу.

Его голова поникла, когда он плюхнулся на свою мягкую постель.

— Все будет в порядке, приятель, — уверила я его, почесывая за ушами, затем прикрывая дверку. — Идеальная семья где-то рядом.

Что было правдой, я знала это каким-то шестым чувством… точно также как я знала о том, что Джей не подходил Фрикадельке. И самом собой, две недели спустя после усыновления Фрикаделька вернулся в «Неизбежное Спасение». Как новый партнер в юридической фирме Джей получил новое громкое дело в Чикаго, и между постоянными разъездами и арендованными квартирами, он не мог обеспечить Фрикадельку домом. По крайней мере Джей, похоже, был расстроен тем, что не смог позаботиться должным образом о моем любимом питбуле — он даже предложил оплатить будущие платы за усыновление Фрикадельки, поэтому я не могла ненавидеть этого парня до крайней степени.

Дверь, которая вела в главное помещение питомника, распахнулась, и Крис пружинистым шагом вошел внутрь, наткнувшись на меня.

— О, Хейзел! Вот ты где. Я должен поделиться с тобой моей очередной идеей. Она заключается в том, что я буду позировать для фото «Мистер Декабрь» с Оливкой на руках… — он резко замолчал, когда увидел мое лицо. —