После обеда мы допрашивали остальных слуг. Права была Дельмина, я после огромного куска мяса тоже стала ленивая, тяжёлая и неповоротливая. Чужие слова и взгляды раздражали. Хотелось, чтобы день поскорее закончился. До моей свободы осталось всего ничего. Завтра он уедет, а я перепишу в библиотеке самые нужные заклинания на будущее. Хотя бумага там почти кончилась. Попросить новую или оставить всё как есть?

За вечер мы выяснили, что любовник у Дельмины действительно был. И страстный. Я-то всегда думала, что она из вредности заставляет каждое утро стелить чистые простыни, а скомканные грязные относить прачке. А оно вон как оказалось.

Детективный азарт к вечеру угас. Допрашивать людей оказалось не так просто и совсем не весело. От ужина я отказалась, хотелось поскорее уйти в покои и помыться. Остаться одной. Особенно меня доканали показания бабки Фиклы.

— Ой, я чавой поведую, — прошамкала старуха и обнажила крепкие крупные зубы, растянув тонкие морщинистые губы в подобии улыбки. — Аялке я была замест матери, это все знают. Так воть! Были у них с Гнеббисом шашни, как пить дать. Он к ней хаживал. Не часто, али мож я не всё видала, но регулярно. Хаживал, голубчик. Уж я её и вразумляла, и ругала, да разве слушають они старших? Высечь надобно было блудовку, да як же я могла-то? Рука не поднялася, — бабка Фикла потрясла в воздухе крепкой рукой в пигментных пятнах. По этому жесту было прекрасно понятно, что рука бы поднялась, только никто ей воли не дал. — Уж я разумею, что с ним она и сбежала. Сначала она, затем он.

Даммир, видимо, тоже понял, что толку от бабки чуть менее чем нисколько, и выпроводил её из кабинета.

— Ложь. Не было у них романа, хотя интерес он к ней несколько раз проявлял. Он ей нравился, а она ему — нет. Я так думаю. Хотя… с Дельминой они были чем-то похожи, кто знает, может, он и правда на сторону ходил? Вот только под одной крышей со своей возлюбленной? Нет, такое невозможно, — признала я.

Аристократ посмотрел на меня как-то странно, будто я сказала какую-то глупость. Но говорить ничего не стал.

— На сегодня это вроде бы всё. Завтра меня не будет, постарайся послушать, кто о чём говорит в замке. Если хочешь, я распоряжусь, чтобы тебе подавали еду в столовой, — предложил он.

— Нет, спасибо, не нужно. Спокойной ночи, — я встала, чтобы уйти.

— Позволь мне тебя проводить, — учтиво поднялся он следом.

Когда мы вышли из кабинета, он попытался взять меня за руку.

— Не стоит. Рука ещё болит от наручников, — холодно ответила ему, стараясь сохранить дистанцию.

— Я за это уже принёс свои извинения. Обстоятельства нашего знакомства не располагали к…

— По-твоему, если ты принёс извинения, то можешь теперь меня трогать? Это разные вещи. Твои извинения я приняла, помочь согласилась. Но это не значит, что мне приятны твои прикосновения! — ответ получился резкий, но возмущение и усталость брали своё.

— Тебе неприятны мои прикосновения? — спросил он с таким изумлением, словно я предложила обмазаться навозом и запечься в костре.

— А почему они должны быть приятны?

Кажется, этот вопрос поразил его даже сильнее, чем предыдущие слова. Остальной путь до двери новых покоев мы проделали в молчании.

— Лунной ночи, — холодно пожелала я и закрыла перед его носом дверь. Ещё и изнутри заперлась.

«Может, зря мы его провоцируем? Нам тут ещё семь дней выживать», — заметила Осторожность.

«Пусть ни на что не рассчитывает. Завтра его не будет, а там — разберёмся», — посуровел Разум.

«Но он же такой симпатичный, зачем вы его так?» — расстроилась Сексуальность.

«После всего, что он сделал? Ты это серьёзно?» — удивился он.

«Он суровый, мужественный и властный… настоящий самец. Просто представьте, как он прижимает нас спиной к себе, как его сильные, чуть шершавые ладони скользят по животу. Сначала вверх, до груди. Сжимают пальцами соски, обхватывают тяжёлые полушария, затем опускаются вниз, — эротично шептала Сексуальность, — отодвигают ткань кружева и проникают…»

«А руки мытые?» — деловито спросил Разум.

«В смысле?» — взвилась она.

«А чего он немытыми руками лезет к самому сокровенному?» — резонно уточнила Осторожность.

«Руки мытые!» — рявкнула Сексуальность.

«А если нет? Как-то неловко спрашивать…» — прошелестело Стеснение.

«Мы сами до этого видели, как он их моет! — сначала закипела она, а потом внезапно переключилась: — Представьте, что мы видели, как упругие струи воды ласкали его длинные пальцы. Когда он закончил мыть руки, крупные капли сорвались с мужских ладоней и упали в раковину. Он потянулся к нашим губам, провел влажным пальцем по рту, и чуть надавил на нижнюю губу. Мы коснулись языком подушечки пальца и слизали несколько капель воды…»

«А дальше, дальше что?» — взволнованно спросило Любопытство.

«Ничего! Пальцев налижемся и спать пойдём!» — отрезал Сарказм.

Хорошая идея.

Приняв расслабляющую ванну, я забралась в постель и сладко понежилась на гладких простынях. Веки потяжелели, и вскоре комнату окутала дрёма. Лискари разбудили посреди ночи. Тыкались в руки и лицо мокрыми носами, скакали по кровати, пахли лесом. Пришлось делиться магией и гладить их по влажной шёрстке. Видимо, снаружи выпала роса.

Зато остаток ночи мы проспали в обнимку. Гарай смешно сопел, а прижавшаяся к нему Ночка дёргала лапками во сне. Глядя на эту идиллию, я даже не жалела о том, что лиска останется тут. Она нашла свою пару. Это важно.

Утро началось поздно. За окном уже светало. Закончив приводить себя в порядок, я отправилась на завтрак. С моим появлением атмосфера за столом изменилась. Разговоры стихли, а люди сочились странной смесью любопытства и презрения.

— Экий взлёт! — едко сказала Тарда. — Из немых служанок в личные подстилки. Или ты так благодаришь его за то, что он тебя вылечил?

Смысл её слов дошёл до меня не сразу.

— Между нами ничего нет, но если бы и было, то это не твоё дело. Вместо того чтобы собирать сплетни по углам, лучше займись своей личной жизнью, — ответила я.

— Бледноглазая уродина! — ядовито выплюнула она.

— Ведомо, не такая уж уродина, коли грандай Асульский её предпочёл, — ехидно заметила Эльдига.

— Хватит, дайте поесть спокойно! — повысила голос Гвалида.

После завтрака я отправилась в библиотеку. Убраться, сделать копии самых сложных и, возможно, редких заклинаний, а также отдохнуть от людей. Лискари остались досыпать в постели. Умаялись, наверное, вчера по лесам гоняться, целый день где-то пропадали.

До середины дня занималась привычным делом: протёрла от пыли некоторые стеллажи, вымыла полы. На обед мастер Рольг испёк вкуснейшие пироги с рыбой. Забрав целый поднос еды для себя и лискарей, я заперлась в покоях. Быть мишенью для острословия не хотелось. С чего они вообще взяли, что между нами с Даммиром что-то есть?