Романов присел рядом со мной и заглянул в лицо.

— Не переживай, Белкина, все будет хорошо, слышишь? — подмигнул он и поднял взгляд на Кирилла. — К какому доктору едете?

Кирилл пожал плечами.

— Пока не знаем… Поедем в Москву, а там…

— Так, ясно! — перебил Романов и вытащил из кармана кожанки мобильник. — Помнишь, я тебе рассказывал о жене моего сослуживца, которая стала лауреатом премии в области кардиологии? — листая список контактов, спросил он и, нажав на вызов, уверенно заявил: — Сейчас все решим!

Артем созвонился с Сергеем, с которым много лет служил в ОМОН, тот, буквально спустя пару минут перезвонил и сообщил, что нас будут ждать сегодня в московской клинике.

Артем остался с Софой, а мы с Кириллом уже через час были на месте.

— Здравствуйте, Алиса! Меня зовут Дарья, — представилась брюнетка приятной внешности и протянула мне руку.

Девушка, застегивая пуговицы на белом халате, удивленно взглянула на Кирилла, криво улыбнулась ему, и приглашающе кивнула на кабинет с надписью «Врач кардиолог Захарова Дарья Петровна»

— Идемте за мной, Алиса!

Первым делом доктор расспросила меня о том, что беспокоило в последнее время, есть ли в моей семье наследственные заболевания и с задумчивым видом слушала, когда я их перечисляла.

Закончив сердечным приступом, который не так давно случился у отца, я, судорожно выдохнув, проследовала на кушетку.

— Двигайтесь ближе ко мне, — вежливо попросила Дарья и выдавила на мою кожу холодный гель. — Не переживайте, сейчас сделаем УЗИ и посмотрим причину вашего беспокойства, — подмигнула она и устремила взгляд на экран.

Девушка вмиг посерьезнела, нахмурила идеально-очерченные брови, пододвинулась к экрану, надавила головкой прибора на мои ребра и очень медленно, миллиметр за миллиметром двигала им то влево, то вправо.

Спустя полминуты она несколько раз моргнула, будто не веря своим глазам и, приложив другую руку к груди, закашлялась.

— Алиса, я… — Она прочистила горло и, взглянув на меня, через силу улыбнулась: — Я сейчас вернусь. Побудьте здесь, ладно?

Пять минут, что ее не было, показались мне целой вечностью. Я столько всего успела себе накрутить.

«Почему она так обеспокоилась? И куда убежала так стремительно?»

— Господи, надеюсь, там нет ничего серьезного?.. — шепнула я, вытирая об джинсы мокрые ладони.

Повернула голову к экрану — ничего не понятно. Лишь небольшой участок отмечен крестиками, и бог знает, что это обозначает…

Дарья вернулась не одна, с ней был высокий грузный мужчина в белом халате. Я прочитала на его бейджике: «Заведующий отделением кардиологии Борис Евгеньевич Пудов».

— Смотрите сюда, — сказала Дарья, присаживаясь на стул. Она снова заводила холодным прибором по скользкому телу. — Это то, что я думаю, верно?

Борис Евгеньевич свел густые черные брови к переносице, несколько секунд внимательно изучал экран, попросил у Дарьи прибор и сам поводил им по моему телу.

Его протяжный выдох не сулил ничего хорошего. Я напряглась, сходя с ума от страха и волнения вперемешку.

— Не волнуйтесь, мы сейчас вам все расскажем, — сказал доктор, верно расценивая мое состояние и, убрав прибор, подал мне салфетку. — Можете вставать.

«Да что ж меня так трясет?» — дрожами руками я вытерла липкую кожу и надела блузку.

Горло сковала удушающая тревога, тело разбил озноб, а в груди снова заболело, то ли от того, что больно нажимали той штуковиной, то ли от волнения.

— Алиса, мы столкнулись с достаточно серьезным заболеванием, — начала Дарья, как только я села напротив нее.

А дальше все было как в тумане.

Доктор говорила фразы, которые казались мне чем-то космическим, чем-то… чем-то очень страшным. Я бы в жизни не подумала, что однажды услышу такое о своем организме, который всегда работал как часы.

— … Аневризма аорты опасна тем, что если ее вовремя не вылечить, то… — Дарья замолчала, опустив глаза и глубоко вздохнула. — Алис, я буду с вами откровенна.

Я заметила, как сильно ее тонкие пальцы сжали в руке карандаш, девушка переглянулась с Борисом Евгеньевичем и устремила на меня взгляд полный горечи и сожаления.

— Внезапный разрыв аорты приведет к летальному исходу. Нужно срочно оперироваться, — решительно сказала она.

— Оперироваться? — выдохнула я, не веря своим ушам.

— Верно, — подтвердил Борис Евгеньевич. — Иначе все может закончиться очень печально.

И после этих слов все вокруг потонуло во мраке. Кабинет в один миг покинули цвета, запахи и звуки. Дарья что-то показывала мне на снимке УЗИ, затем — на плакате с изображением большого сердца. Борис Евгеньевич поддакивал и советовал провести операцию в Израиле. Он дал мне брошюру одной из клиник и сразу предупредил, что такая операция будет стоить немалых денег.

Они говорили, говорили, а по моим щекам без остановки катились слезы.

И почему-то в этот момент перед глазами встал образ Софии.

Моя малютка…

Я уже успела представить, как она растет без меня, как я наблюдаю за ней как будто со стороны и не могу даже прикоснуться. Руки затряслись от этих мыслей, в горле встал ком — я не могла выговорить ни слова.

— … Виза туда не нужна, поэтому, как только будете готовы, мы поможем вам собрать все необходимые документы и договориться с поступлением в клинику.

— Какая примерна стоимость операции? — надломленным голосом спросила я.

Доктора снова переглянулись.

— Сумма рассчитывается индивидуально для каждого пациента. Нужно учитывать не только саму операцию, но и подготовку к ней: ЭКГ, рентген, прием кардиохирурга, анализы, компьютерную ангиографию. Ну и плюс проживание…

— Можете хотя бы примерно сказать, на что рассчитывать? — попросила я, зная, как дорого нынче обходятся сложные операции, особенно за границей.

Борис Евгеньевич достал телефон, зашел в калькулятор и, записывая что-то на задней стороне брошюры, долго набирал цифры.

А когда он озвучил приблизительную сумму, я едва не свалилась со стула.

— Золотое сердце… — шепнула я, глядя на экран сквозь слезы.

Я вышла из кабинета на негнущихся ногах и со стопкой различных направлений.

Кирилл вскочил со стула и с обеспокоенным видом подбежал ко мне.

— Ну, что сказали? — спросил он, склонившись к лицу и положив обе ладони на мои плечи.

Я даже слова вымолвить не смогла, шевелила сухими губами и едва удерживалась на ногах.

В один миг тело превратилось в мешок набитый тряпьем — настолько оно ослабло, в голове крутился вихрь пугающих мыслей, в груди еще сильнее потянуло.