обрез, за спиной карабин. За каждым кустом мерещится мохнатый камуфляж ротмистра. Запугал скотина так, что аж руки трясутся. Бойцы спокойны, с ними иду я, такой большой и сильный, опытный таёжник, надежды на то, что они будут внимательно смотреть по сторонам нет. Они на меня надеются, а мне надеяться не на кого, только на самого себя. В душе я конечно понимаю, что последний раз эту тварь видели на том берегу, и я его там видел и бой с караулом там был. Река полноводная, переправиться через неё без плавсредств проблема и скорее всего он рисковать не будет, но страшно. Надо взять себя в руки.

До ручья дошли без проблем и моя маленькая лодочка на месте. По моей команде бойцы взвалили её на плечи, и мы пошли назад. Дошли тоже почти без проблем, единственное что, так это приходилось искать обходные пути, а в некоторых местах прорубать проходы. В эти моменты, работая топором мы были особенно беззащитны. Но обошлось, ротмистра и второго беглого старовера мы не встретили.

— Отходите, а я пока на берегу позицию займу. Вас я быстро на лодке догнать успею, а сейчас, когда мы сняли все караулы, эта тварь может выйти на берег и попробовать пострелять нам в след. Если такое случиться, я прижму его огнём и постараюсь придержать на месте, вы же причаливайте к берегу, на котором он будет и цепью идите на стрельбу, авось и получиться задавить эту гадину — даю я наставление Макарову, когда к выходу всё было готово.

— Понял тебя Кирилл и спасибо! — Макаров обнимает меня и решительно садиться в первую лодку. Караван из двух дощаник и четырёх плотов отправляется в путь.

Моя лодка на берегу, в кустах. Спрятана так, чтобы с противоположного берега реки её не было видно. Я тоже как следует замаскировался с помощью бойцов и лежу, приготовив карабин. Сейчас у меня охота на таёжного хищника, а в качестве привады у меня караван отступающих бойцов. Именно так я настроил себя, и я почему-то уверен, что этот матёрый зверь не устоит перед соблазном убить ещё несколько своих недругов, когда они относительно беззащитны. То, что он не устроил засаду впереди движения отряда я уверен. От куда ему знать куда мы пойдём? Вверх или вниз по течению? Учитывая нашу численность, скорее можно предположить вариант с дальнейшим наступлением на посёлок, вариант отхода он не будет рассматривать как основной.

Клюнул гадёныш! Через несколько минут после отплытия лодок и плотов, на противоположном берегу шевельнулась ветка. Я до рези в глазах напряженно смотрю в подозрительное место. Стрелять наугад нельзя, я никого не вижу и можно вспугнуть противника. Вот из куста появился ствол винтовки, выцеливая последний плот. Пора! Я стреляю подряд три раза, и винтовка падает на землю, на противоположном берегу раздаться крик боли. Зацепил! Добиваю оставшиеся два патрона в ту же сторону и сразу приступаю к перезарядке.

— Найденов! — я вздрагиваю от крика, который раздаётся на противоположном берегу. Это голос ротмистра и звучит он совсем в другой стороне от того места, где на берегу лежит винтовка — я знаю, что это ты! Слушай меня Найденов! Я убью тебя! И умирать ты будешь медленно! Вы все умрёте, так же как умер мой сын!

— Его убил не я! Тот человек, который это сделал тоже уже мёртв! Тебе мстить некому, ты сам виноват в том, что случилось! Твоя борьба бесполезна, я знаю! Я не врал тебе тогда в сарае! Мы уходим, и ты уходи! Иначе тебе придётся пожалеть, что не послушал меня — кричу я в ответ, пытаясь вычислить место, с которого со мной разговаривает враг.

— Я видел тебя на берегу рядом с телом моего сына! Ты врёшь мне тварь! Пока не появился ты, его никто не трогал, я видел это! Сейчас я уйду, но я вернусь за вами! За тобой вернусь падаль! Ваши трупы будут висеть на деревьях вдоль этой реки, в назидание всем тем красным сволочам, кто посмеет ещё хоть раз ступить на нашу землю!

Крыша у него совсем поехала. Но как же я его не задел?! Ведь я явно слышал крик боли. Он ранен, но легко? Даже если так, то это очень хорошо! Тем временем цепь из бойцов, которые спешно причалили к берегу и подгоняемые Макаровым пошли в направлении стрельбы, добралась до того места, где лежала винтовка.

— Ну чего там? — с нетерпением спрашиваю я у бойцов, скопившихся возле места стрелка неудачника, впрочем, не выбираясь из укрытия.

— Готов! — радостно кричит мне Ильин.

Не понял? Как это готов? А с кем я тогда разговаривал? С призраком что ли?

— Кирилл! Это не он! Не ротмистр! Это видимо тот второй, который тоже смог уйти во время первого боя! А винтовка наша, что у убитого бойца забрали! — это уже подошедший Макаров осматривает тело. Плохо что не он! Но хорошо, что мы избавились от одного из подчинённых ротмистра. Теперь он точно один и с оружием у него не густо.

Я сел в свою лодку и отправился догонять караван, пока бойцы контролируют берег. Получить выстрел в спину мне совсем не хочется. Потом парни вернуться и мы продолжим путь, но я уверен, второй попытки стрелять нам в спину уже не будет.

До вечера караван шел спокойно и быстро. Нас никто не беспокоил. Бойцы менялись на вёслах и гребли без остановки, даже обедали на ходу. Я же на своей лодочке был впереди отряда, только иногда возвращаясь назад, переговорить с Макаровым.

Погода испортилась, моросил противный, нудный и холодный дождь. Всё небо было затянуто низкими, чёрными облаками. Под стать настроению бойцов погодка. Отступление армии Наполеона из-под Москвы, иначе и не скажешь. Вроде бы мы победили в сражении, но вынуждены убегаться, поджав хвост и преследуемые «партизанами». Смеха и шуток из лодок и плотов слышно не было, только тягостное молчание или нервное переругивание висело над рекой. Тем не менее, с каждым пройдённым километром, в отличии от бойцов и Макарова, я радовался всё больше и больше. Плохая погода нам на руку, а вот ротмистру, который вынужден идти по берегу — нет. У него и припасов с собой нету, голодным идёт, это как пить дать. Да и потом я всё ближе и ближе к болоту, а это для меня означает окончания путешествия. Как бы в дальнейшем не сложилась с порталами, а я приближаюсь к своей конечной цели.

К концу