Аппетит сразу пропадает.

– Вы что-то хотели? – Дядечка в свитере поворачивается ко мне и плотнее прижимает к себе увесистую черную сумку.

Стараясь быть незаметнее, я вжимаю голову в плечи и ляпаю первое, что приходит в голову:

– Здрасьте. Скажите, вы верите в бога?

– Чего?

Лаптев вдруг начинает идти в нашу сторону, к счастью, не отрываясь от телефона. Сердце невольно уходит в пятки. Я почти вплотную придвигаюсь к обладателю красного свитера и сипло, для маскировки, бормочу:

– Вы знаете, я участвую в тренинге, и мне дали задание обнять за день двадцать незнакомцев. Вы не против, если я обниму и вас?

Он краснеет и озирается.

– Э… Боюсь, моя жена может не так всё понять.

– Да бросьте! – Я падаю ему на грудь и утыкаю лицо в красный свитер. Пряжа, из которой он связан, до удивления щекотная, и мне почти сразу хочется чихнуть. Изо всех сил борюсь с собой.

Проходит несколько секунд, и дядечка пытается отстраниться. Нет! Нельзя этого допустить: судя по шагам, Лаптев только поравнялся с нами. Я вцепляюсь в незнакомца изо всех сил и скриплю:

– Еще не всё! Нам надо как следует обменяться энергией чакр.

– А?

– Вы что не в курсе, что нормальное объятие должно длиться не менее минуты?

Дядька напрягается, но стоически терпит мою голову на груди.

– Апчхи! – Щекотная пряжа таки доводит мой бедный нос. – Апчхи!

Я чихаю прямо в переплетенные жгуты красного свитера. Как неудобно! Дядька отшатывается и нервно промакивает грудь платочком.

– Не боись, не заразная! – говорю я и от волнения чуть подмигиваю, а потом быстро-быстро семеню в сторону туалета.

Интересно, что Лаптев забыл в доме культуры? Хочет записаться в кружок английского? Из моей груди непроизвольно вырывается легкий смешок. Наверное, это нервное. Нет, конечно, мне хочется верить, что Андрей прослышал о нашей классной столовой и заскочил поесть, вот только зачем он сейчас потащился к лестнице на второй этаж? Заблудился?

Бух! Задумавшись, я влетаю в Ольгу Викторовну.

– Пирожкова, у тебя всё нормально? – Начальница смотрит на меня встревоженно и с неприкрытой заботой. – Ты чего такая бледная? Не заболела?

О! А это мысль! Я тяжко вздыхаю и делаю измученные глаза.

– Кажется, у меня температура. Даже не представляю, как вести последний тренинг: голова просто раскалывается.

– Тебе срочно надо в медпункт, – кивает начальница, поправляя ярко-фиолетовую юбку. – Наверное, схватила где-то простуду.

– А может, вы меня лучше домой отпустите?

– Как же ты поедешь в таком состоянии? – Она чуть прищуривается и гладит меня по плечу. – Нет-нет, надо сначала хоть немного сбить температуру, а потом вызовем тебе такси.

– Ну, хорошо, – соглашаюсь я, прикидывая, как можно провести медсестру.

Ольга Викторовна берет меня под руку и тащит к лестнице. О нет! Неужели медпункт на том же этаже, что и мой кабинет? В животе разливается мерзкий холодок, а ноги почти подкашиваются. Мы подымаемся на второй этаж и входим в совершенно пустой коридор. Ну вот! Оказывается, я зря себя накрутила. Наверное, Лаптев явился в дом культуры совсем не ради меня.

– А вы знаете, я вспомнила, что у меня в сумочке есть парацетамол, – говорю я, высвобождая руку из жесткой хватки начальницы. – Да и вообще, мне будто полегчало. Вот что простое сочувствие делает, да?

Начальница смотрит на меня с недоверием.

– Какая-то ты сегодня странная, Пирожкова. Может, все-таки лучше к медсестре?

– Нет! – старательно улыбаюсь я. – Говорю же: мне намного лучше. Вот потрогайте мой лоб – совершенно негорячий.

Ольга Викторовна касается моего лица ладонью и слегка хмурится.

– Ладно, иди, работай. Но через полчаса я зайду тебя проведать, мало ли что.

– Конечно-конечно! – Я открываю дверь в свой кабинет и быстро юркую внутрь. Фух!

– Добрый вечер! – весело восклицает при виде меня взрослая группа.

– Добрый! – Я поворачиваюсь к ним, и улыбка медленно сползает с лица: у окна стоит Лаптев и ехидно глядит на меня.

Интересно, моя жизнь когда-нибудь войдет в спокойную колею? Или неприятные сюрпризы никогда не перестанут меня преследовать?

Я несколько секунд разглядываю самодовольную физиономию непонятно как отыскавшего меня Лаптева, а потом решаю сделать вид, будто его здесь нет. С улыбкой прохожу в круг и усаживаюсь на приготовленный кем-то стул.

– Дорогие друзья, тема нашего сегодняшнего занятия «Отношение к ошибкам». Иногда мы делаем что-то, о чем потом жалеем, и чувство вины разъедает наше душевное спокойствие. Очень важно отслеживать такие ситуации и менять отношение к своим промахам.

– А к чужим промахам менять отношение ты их тоже учишь? – Лаптев берет стул и втискивает его в круг прямо напротив меня. – Или всепрощение – это только для себя любимой?

Я откидываю с лица враз взмокшие волосы и оглядываю ошарашенные лица участников:

– Мы сегодня сделаем несколько упражнений, которые помогут пересмотреть прошлое и перестать «пилить опилки».

– Перестать «пилить опилки»? – едко уточняет Лаптев. – Хорошая цель! Мне нравится. Почему бы тебе, правда, не перестать «пилить опилки»?

Я вздыхаю, а потом твердо встречаю его взгляд.

– Чего ты хочешь?

– Чтобы ты прекратила издеваться и делать из меня дурака.

Участники многозначительно переглядываются, а я молчу, потому что совершенно не знаю, что сказать.

– Та девушка, с которой ты меня застукала, – Лаптев чуть подается вперед и с наслаждением

чешет щиколотку. – Я же признал, что это ошибка. Чего тебе еще надо?

– Мне надо, чтобы ты ушел и оставил меня в покое.

– Май, ну хватит набивать себе цену! Я раскаялся. Раскаялся!

Мне почему-то жутко стыдно и противно.

– Андрей, пожалуйста, иди домой. Между нами всё кончено.

Глаза Лаптева вспыхивают бешенством.

– Я уйду отсюда только вместе с тобой. Мне надоело, что ты водишь меня за нос. Сначала принимаешь мои подарки, а потом динамишь.

– Не, ну принимать подарки от мужика, которого собираешься бросить, это как-то не красиво, – вставляет свои пять копеек копия Фрекен Бок, – та, что как-то заснула на моем занятии.

Меня захлестывает ярость.

– Некрасиво? А то, что за всё время наших отношений, он подарил мне одни сережки и даже ни разу не сводил в кафе – это красиво?