не всегда поправлялись. Накануне Рождества 1936 года один пациент-алкоголик кое-как сполз с кровати, натянул шляпу поверх бинтов и вышел через главные двери клиники. После долгих поисков Фримен и Уаттс обнаружили его отмечающим праздник в одном питейном заведении. Он был настолько пьян, что едва стоял на ногах. В результате этого неприятного приключения Фримен пропустил рождение собственного сына. Но он был не из тех, кого обескураживают неудачи. Во многих случаях он попросту назначал новую лоботомию пациенту, если считал, что в первый раз удалил недостаточно тканей.

К чести Фримена, надо сказать, что он наблюдал за пациентами после операции более тщательно, чем Мониш, и был достаточно разумен (по крайней мере, на первых порах), чтобы признавать ограниченность применения лоботомии. В целом Фримен решил, что хирургическая операция мало что может дать шизофреникам, алкоголикам и криминальным извращенцам. (Иногда извращения даже усугублялись, поскольку пациенты после операции утрачивали всякое чувство стыда. Фримен однажды саркастически заметил, что если Любопытному Тому сделать лоботомию, то он будет не подглядывать в окно, а вламываться в парадную дверь.) Лоботомия показала свою эффективность для людей с тяжелой депрессией и прочими эмоциональными расстройствами, маскируя темные углы и поднимая настроение. Отчасти поэтому среди первых пациентов, подвергавшихся лоботомии, были преимущественно женщины, которые страдают от депрессии (или им ставят такой диагноз) и эмоциональных расстройств гораздо чаще, чем мужчины.

Фримен также честно признавал наличие побочных эффектов лоботомии. Никто из его пациентов не превратился в слюнявый овощ с отключенным сознанием. Это голливудский стереотип. Но многих пришлось заново учить базовым навыкам, таким как использование туалета или столовых приборов. Более тревожно было то (и Фримен признавал это), что многие его пациенты утрачивали свою «искорку». Иными словами, они утрачивали всякую инициативу, тупели как личность. Если им предлагали какое-то занятие, они пожимали плечами и соглашались, но без всякого энтузиазма. Утрата контроля со стороны лобных долей также активизировала аппетит. Пациенты поглощали огромные порции любой пищи, которую перед ними ставили, затем их тошнило, но они снова начинали есть. У других активизировалось либидо, и они требовали от своих супругов заниматься сексом до шести раз на дню уже через неделю после операции (как заметил один автор, «нож ‹…› угомонил Гамлета, но не Ромео»). Но самым опасным оказались утрата самосознания и социальных навыков. Один мужчина принялся аплодировать в церкви после окончания службы и веселился так, словно посмотрел водевиль. Другие пациенты прекращали мыться и причесываться. Как однажды заметил Фримен (он всегда был остер на слово), его пациенты демонстрировали «достоинства бойскаутов наоборот»: полное отсутствие чистоплотности, вежливости, послушания, уважения и так далее.

Самый известный провал Фримена случился в 1941 году. Джозеф Кеннеди, патриарх клана американских политиков, уговорил Фримена сделать операцию лоботомии своей дочери Розмари, которая страдала от перепадов настроения и вспышек гнева. После лоботомии двадцатитрехлетняя Розмари сначала не могла ходить и разговаривать. Казалось, она лишилась всех жизненных сил. Кеннеди, который сам настаивал на операции, тем не менее выместил всю ярость на Фримене. А дочь от потрясения и стыда запрятал в лечебные учреждения до конца ее жизни[45].

С учетом того, что даже у «вылеченных» пациентов наблюдались серьезные побочные эффекты, операции лоботомии подвергались суровой критике. Один врач сказал: «При этой операции не лечат, а калечат». Другой заметил: «Нейрохирург вступает на очень опасный путь, если считает, что пациент без души более счастлив, чем пациент с больной душой». Многие врачи также сомневались, способны ли душевнобольные люди давать осознанное согласие на столь радикальное, экспериментальное операционное вмешательство. Один из сыновей Фримена однажды сказал: «Говорить об успешной лоботомии было все равно что говорить об успешной автомобильной аварии».

Фримен не отмахивался от критики. Он любил битвы и с удовольствием набрасывался на своих противников, видя в них слабаков, которые жеманно заламывают руки, сокрушаясь об этике, вместо того чтобы реально помогать людям. И у него были для этого основания. Даже его клеветники вынуждены были признавать (как это ни странно звучит сегодня), что лоботомия многим людям принесла пользу. Напомню, в то время существовало очень мало препаратов для лечения психических заболеваний, и лоботомия как минимум успокаивала пациентов с наиболее серьезными расстройствами. Вместо того чтобы кусать окружающих или биться головой о стены до потери сознания в луже крови, они могли выполнять простые человеческие действия, например, принимать пищу вместе с другими людьми или выходить гулять во двор на солнышко. По мнению Фримена, если эта процедура «помогает пациенту спать в кровати, а не под кроватью, значит, она того стоит». Возможности исцелить таких людей нет, но психохирургия дает им некое подобие нормальности. Именно поэтому некоторые выдающиеся неврологи выступали в защиту Фримена, и его работа получила квалифицированную поддержку, в частности, в журнале The New England Journal of Medicine.

В целом в качестве крайнего метода лечения лоботомия могла бы занять заметное место в медицине середины двадцатого века. Если бы только Уолтер Фримен был достаточно скромным, чтобы согласиться с такого рода ограничениями.

К середине 1940-х годов Фримен начал сомневаться по поводу фронтальной лоботомии. Вскрытие черепа – слишком инвазивная операция и к тому же влечет за собой негативные эффекты и без того изнуряющей процедуры. Более того, стандартные операции лоботомии никогда не решат проблему приютов. В конце концов, в Соединенных Штатах сотни тысяч душевнобольных, а он может делать только одну операцию в неделю. Даже если он научит делать операции других, каждому нужно будет иметь под рукой анестезиолога и нейрохирурга. Мало какие приюты смогут позволить себе такие расходы. И в 1945 году Фримен начал размышлять о возможности более дешевой и простой операции. И вскоре выбрал другое направление атаки.

Вместо того чтобы сверлить отверстия в черепе, Фримен стал изучать способ проникновения к лобным долям через глазницы. Орбитальные кости за глазным яблоком относительно тонкие, и он догадался, что можно, не затрагивая глаз, тонким стержнем длиной около восьми дюймов проткнуть глазницу и добраться до мозга. Затем, покачивая стержень в разные стороны, можно снизу разъединить контакты между лимбической системой и лобными долями. Придумав новую точку доступа, Фримен назвал новую операцию трансорбитальной лоботомией.

Оставалось только найти подходящий инструмент. Он приобрел несколько трупов и начал экспериментировать с иглами для спинномозговой пункции, но они оказались слишком слабыми, чтобы пробить кость глазной впадины. Наконец, однажды у себя на кухне, открыв ящик для посуды, он обратил внимание на нож для колки льда, длинный, острый, прочный – идеальный инструмент. Несколько опытов на трупах подтвердили его догадку. Получив