– В смысле «на кой черт»? – поинтересовался я. – Мне директор сказал, что вы буквально зубами вцепились в меня. Требовали взять с собой.

– Это тот самый директор Кристоф Коль, который оттрахал нам все мозги, настаивая на присутствии своего человека в этой миссии? – подняла брови доктор Попова. – Вот козлина.

– Ирочка, не выражайся, – рассеянно произнес Григорьев. – Но в чем-то ты, конечно, права. А вы, Алан, значит, не хотели к нам?

– А с чего бы мне сюда хотеть? Я что, космоса не видел? Магеллановых облаков мне так и вообще на всю жизнь хватило. Я домой собирался.

Ученый неожиданно посмотрел на меня с искренним сочувствием.

– Похоже, нам подложил свинью один и тот же человек. Но сделать уже ничего нельзя – линкор начал выход на траекторию в тот момент, когда вы оказались на борту. Остается, пожалуй, только пережить ситуацию с наибольшей пользой. Будете коньяк?

– Давайте, – я пригубил предложенный напиток и застыл в удивлении. – Лиза, а чем меня поил Умник, спрашивается? Разница огромная.

– Стандартный коньяк, сертифицированный для репликаторов кораблей наблюдателей, Алан.

– Хм, – подняв бокал, я рассмотрел коньяк на свет. – Хм.

– Этот сорт действительно хорош, – доктор с удовольствием глотнул из своего бокала и блаженно вздохнул. – Девочки, присоединяйтесь. Нужно же отметить прибытие нового члена нашей команды.

Корабль слегка дрогнул, и я почувствовал, как меня вжимает в диван усиливающаяся гравитация. Мой бог, еще две недели разгона…

– Привыкли к другим ускорениям? – поинтересовалась Попова, любуясь бирюзовой жидкостью в своем стакане.

– Есть такое, – признался я, снова пробуя коньяк. – Наши корабли гораздо более мобильные.

– Ваш директор, помнится, тоже на это напирал, – заметил руководитель миссии, растекаясь по креслу, словно настоящая земная медуза. – Возможно, кстати, это нам действительно пригодится.

– По ту сторону есть замечательные вещи, – мне неожиданно захотелось похвастаться. – Лиза, можешь вывести тот момент, когда мы пролетели в центр какой-то галактики?

– Конечно могу, Алан.

В центре зала развернулось изображение, показывающее бесконечное царство звезд. Ролик вызвал восхищенные вздохи женской аудитории и печальное ругательство доктора Григорьева.

– Сколько вы там пробыли, Алан?

– Секунд тридцать, наверное, – я допил коньяк и приказал бару прислать еще бокал. – Потоки частиц были такой плотности, что бортовой интеллект перепугался не на шутку.

Доктор ругнулся еще печальнее и тоже заказал коньяк.

– Вот в такие моменты и понимаешь, насколько ограничены наши возможности, – грустно заявил он. – Как бы я хотел оказаться в этом месте не на тридцать секунд, а на месяц или год. Но мы не можем ни долететь в такие области пространства, ни выжить в них…

– А вы попробуйте заснуть лет на сто, – предложил я. – Мне это вполне себе помогает увидеть будущее. Оно интересное.

– А кому мы там, в этом будущем, окажемся нужны, – со скепсисом произнесла помощница Григорьева. – Наша компетентность станет пшиком, на действительную работу все равно никто не возьмет. Это вам, наблюдателям, ничего делать не надо, а вот мы без актуальных знаний не можем.

Я подумал было обидеться, но затем решил, что девушка права, согласно кивнул и опять принялся за коньяк.

– А все наблюдатели ходят в такой одежде? – неожиданно поинтересовалась сидевшая до сих пор тихой мышкой аспирантка. – Мне казалось, это просто молодежная мода.

– Это и есть молодежная мода, – улыбнулся я, в свою очередь исподволь рассматривая ее довольно симпатичное личико и любопытные зеленые глаза. – У наблюдателей нет установленной формы.

Линкор продолжал разгон. Мы же с учеными тем временем продолжали употреблять алкоголь, обсуждая все более абстрактные темы – от процессов, происходящих в центральных областях галактики, до последних веяний моды и особенностей работы поля Шульца.

В один прекрасный момент вся наша компания, нагрузившись стаканами с коктейлями и бокалами с коньяком, отправилась по пустынным коридорам смотреть на исследовательский корабль, располагавшийся, подобно моему, палубой ниже.

За время пути мы с Григорьевым успели поспорить по поводу уровней нашего допуска к тайнам и с обоюдным неудовольствием пришли к выводу, что государство доверяет нам примерно одинаково. Доктор заметил, что его ученые степени стоят заметно больше пары сотен лет, проведенных в темпоральном сне. Я ответил, что именно таким, как я, принадлежат те самые открытия, которые потом исследуют всякие зазнавшиеся ученые. И что как раз мы, а не они, находимся на страже границ Федерации.

Доктор негодующе посопел, но возражений сразу придумать не смог. А затем нас аккуратно разделили вовремя вклинившиеся девушки. Должен отметить, что прикосновения Энн Кайзер изрядно взволновали мою душу, мигом заставив забыть про вредного собеседника.

Впрочем, я тут же поймал себя на мысли, что Лиза, держащаяся с другой стороны, сейчас вызывала у меня примерно такие же чувства. В конце концов, какая разница-то.

На судне ученых оказалось довольно скучно. Приборы, некоторые из которых оказались рассчитаны на ручное управление, какие-то анализаторы, стерильные камеры, отсеки для образцов, исследовательские роботы…

Доктор Григорьев, взявшийся было с энтузиазмом знакомить меня со своей вотчиной, неожиданно быстро сник – сказался сокрушительный напор выпитого коньяка. Его помощница, чувствовавшая себя заметно лучше, зачем-то погрозила нам с Энн пальцем, состроила строгое лицо, а потом отправилась укладывать утомленного ученого спать.

Этот момент показался мне идеальным для того, чтобы пригласить аспирантку осмотреть уже мои владения. Та на некоторое время задумалась, слегка пошатываясь и пребывая в явной нерешительности, но тут я вспомнил про валяющийся у меня в каюте камень из другой галактики – и это стало решающим фактором.

Впрочем, без помощи Лизы мы ко мне на корабль, наверное, все равно не добрались бы, банально заблудившись в паре коридоров.

– Спасибо тебе, – слегка заплетающимся языком поблагодарил я робота, помогающего нам подняться на борт. – Ты хорошая.

– Пожалуйста, Алан.

– Я тоже хорошая, – сообщила аспирантка, крепко держась за мою руку и рассматривая внутренности корабля. – А где камень?

– В моей комнате, пошли.

– Пошли.

Обломок скалы, переливающийся фиолетовыми оттенками, был подвергнут всестороннему изучению со стороны Энн. Пользуясь этим, я присел рядом и принялся осторожно исследовать уже ее собственные контуры.

Никто мне не препятствовал…

Следующее утро напомнило мне старые добрые курсантские времена. Хотелось пить, болела голова, рядом, закинув на меня ногу, мирно посапывала настоящая живая девушка.