Два выстрела, по пуле в голову. О контрольных выстрелах я и не помышлял. Во-первых, я не киллер, а во-вторых, и так все ясно.

Давыдкин от страха выронил свою двустволку, когда я, сняв с лица накомарник, вышел из укрытия с направленным на него стволом пистолета.

– Что, похмелье не вызывал?

– Зачем? – спросил он и растерянным взглядом показал на омываемые водой трупы.

– Затем, что это плохие люди… Или они хотели мне только добра? Избавить от таежных мучений хотели, да?

– Ты… Ты людей убил…

– Ну что ж, значит, я преступник… А ты кто?

– Я… Я представляю здесь закон.

– Не надо меня смешить. Слишком все серьезно, чтобы смеяться…

Прежде чем сунуть пистолет в кобуру, я скрутил со ствола глушитель. Прибор бесшумной стрельбы был еще горячим, но уже не обжигающим, и я смог сжать его в кулаке. Зачем? Ответ на этот вопрос дал мне Давыдкин. По простоте душевной он решил, что без оружия у меня нет шансов. И бросился на меня, наклонив голову и по-медвежьи разлапив руки.

Он хотел сгрести меня в охапку и раздавить, как хрупкую колоду с медом. Но мой утяжеленный глушителем кулак мощным апперкотом врезался ему в подбородок, сокрушив челюсть и надежды на победу.

Давыдкин грузно шлепнулся в воду, но с поражением не смирился. Поднялся, снова набросился на меня. На этот раз я позволил ему подобраться к себе поближе, но только для того, чтобы взять на прием и швырнуть через себя.

Нелегкая это забота – через плечо бросать бегемота… С противником я справился, но при этом сам побывал в воде – намочил плащ, джинсы под ним. И сапогом зачерпнул водицы. Поэтому, когда Давыдкин, поднявшись, снова ринулся в атаку, я снова встретил его кулаком. И больше с него не слезал. Прижав его к дереву, бил до тех пор, пока не вышиб из него весь боевой дух.

– Еще? – подняв кулак, исключительно для приличия спросил я.

– Не надо! – закрыв лицо руками, жалко мотнул он головой.

– Тогда маленький экспромт!

Я взял его руку, вложил в нее ствол своего пистолета, запечатлев на него жировые отпечатки пальцев и ладони. Пока Давыдкин соображал, что происходит, я аккуратно уложил «ТТ» в карман своего плаща.

– Ну вот, теперь ты у нас преступник, – пытаясь скрыть злорадство, сказал я. – На тебе два трупа.

Я подошел к телу бородача, упавшему особенно удачно. Его карабин лежал у него на животе, лишь прикладом касаясь воды. А вот винчестер утонул в ручье под рукой мертвого его владельца.

Сегодня я убедился, что в умелых руках в тайге хорош и «ТТ». Но все же «Сайга», да еще с оптическим прицелом, лучше.

– Как же так, Давыдкин, старший лейтенант милиции, а преступником стал, – с издевкой сказал я.

– Я… Я не убивал их… – трясущимся подбородком повел он в сторону покойников.

– Да я не про это. Ты про них лучше забудь. Как будто их никогда и не было. Места здесь глухие, глядишь, и не найдут никого. Все будет естественно, Давыдкин. Сначала они будут разлагаться от собственных бактерий, затем их начнут есть черви. Может, рыба подключится. А может, и шакалы объявятся. Падаль всегда в цене, да, Вася? Тебя ж кто-то вот подобрал, на довольствие поставил, чтобы золотые копи от таких, как я, оберегать… Может, пристрелить тебя, а? Будешь разлагаться вместе с этими. Познаешь естественный, так сказать, процесс.

– Н-не надо! – в паническом ужасе перед смертью мотнул головой продажный участковый.

– Ну да, жена у тебя красавица, дети, ребенка, наверное, ждете? – если бы не ехидство в моих глазах, мой вопрос мог бы прозвучать почти ласково.

– Ждем, – с надеждой на спасение кивнул Давыдкин.

– Ты хоть понимаешь, на кого работаешь, Вася? – спросил я, кивнув на покойников.

– П-понимаю… Они золото добывают. Без лицензии… Я же тебе говорил, как это выгодно.

– Выгодно. Но и опасно. Но эти парни, я смотрю, подстраховались. Форпосты у них по деревням, смотрящие… Поселковая артель на них работает?

– Нет… Да и зачем? Там далеко, на технике не продраться…

– Как далеко? Где? На карте покажешь?

– Ну, только приблизительно. Точно не знаю… Только туда лучше не соваться.

– Почему?

– Обратного хода нет.

– Ты откуда знаешь?

– Сам там был. По Тохомке ходил, в самую проклять забрался… Убить хотели, а когда узнали, что я участковый, решили пощадить. Но на себя работать заставили…

– Прям уж и заставили. Небось деньги платят?

– Да есть чуть-чуть…

– Давай так, ты мне покажешь, как мне до Огонька добраться, а я все как есть оставлю. Знать тебя не знаю, видеть не видел. А если так, то какой с тебя спрос?

– Знаешь, не знаешь… – с мрачной придавленной насмешкой посмотрел на меня Давыдкин. – Если в Огонек сунешься, на меня уже не покажешь. Не вернешься ты оттуда…

– Только не надо страхи наводить, – поморщился я. – Если бы все так просто было, не стали бы эти тебя покупать. И ехать бы за мной не стали… На чем они, кстати, подъехали?

– Лодка у них пластиковая…

– Какая?

– Пластиковая. Легкая-легкая. У нас от поселка только один вид транспорта – водный. Вертолет, говорят, слишком шумно. Реки, притоки – целая сеть. Сплошь прямых дорог нет, лодку от русла к руслу таскать приходится. А если она легкая, то для двоих не проблема. И мотор не тяжелый…

– И где лодка?

– У бани… Ну, где мы вчера…

– Вовремя, значит, я ушел… А Таисию ты не казни. Она все правильно сделала, тебя, дурака, пожалела. Ты думаешь, я один такой, кто Огонек ищет? Нет, за мной еще люди пойдут, – соврал я.

Увы, но действовал я исключительно в одиночку. Для всех, с кем я работал, было выгодно, чтобы тайга сожрала меня со всеми потрохами. И никто не отправится с возмездием по моим следам, если я вдруг сгину. Несправедливо, конечно. Но ведь я не кисейная барышня, чтобы киснуть от обиды.

– Твоя жена помогла мне, значит, и ты чист… Ну что, покажешь, где Огонек?

Давыдкин подавленно кивнул. Похоже, он поверил, что нет для него иного пути, как сотрудничать со мной.

Я забрал у него патронташ, но позволил поднять из воды ружье. Проследил за тем, чтобы он разрядил оба ствола. Винчестер я подобрал сам. Будет время, разберу его, высушу, смажу. Лишний ствол, как говорится, в тайге не помеха. Обыскал покойников, но, кроме рации, боеприпасов, карты и компаса, ничего не обнаружил.

Карту в моей ситуации можно было считать богатым приобретением. На ней обозначены были все притоки рек, возвышенности, лощины в пространстве между рекой Тохомкой и Подкаменной Тунгуской. Ни дорог, ни селений, ни линий электропередачи. Совершенно безлюдные места – во всяком случае, если судить по карте.