– Не, пока не сделаю, не успокоюсь. Характер такой.

– Ладно, тогда до послезавтра.

– Бывай. Жду со стрежнем!

Наташа загорала на своём привычном месте. Я подошёл неслышно, присел на соседний лежак и некоторое время любовался изумительным телом девушки. Как она сказала, расти быстрей? Сам хочу.

Женщины умеют чувствовать взгляд. И не только. Они интуиты и ведуньи от природы. Мир чувств и фантазий – их мир. Чем чувственнее женщина, тем она, чаще всего, привлекательней. Если без перебора, конечно. В Наташе, как мне казалось, перебора не было ни в чём. Идеальное сочетание чувственности, ума и красоты…

– Серёжка, – сказала она, открыв глаза. – Привет. Ты давно здесь?

– Только пришёл, – соврал я. – Привет.

– Как хорошо, что ты пришёл, как раз думала о тебе вчера.

– Приятно слышать. Я тоже о тебе думал. Вернее, о себе. Но из-за тебя.

– Как это?

– Я думал, что мне надо быстрей расти.

Она рассмеялась.

Это хорошо. Если женщина открыто и весело смеётся после ваших слов, – это хорошо. Поверьте опытному инженеру-пилоту. Пусть и с другой планеты.

– А ты обо мне что думала? – поинтересовался я.

– Родители увидели мой портрет, который ты нарисовал.

– Это плохо или хорошо?

– Конечно, хорошо! Сказали, что у тебя настоящий талант.

– Ты им сообщила, сколько мне лет?

– Ага.

– И что?

– Удивились. Сказали, что хотят с тобой познакомиться.

На ловца и зверь бежит, подумал я (удивительно, как быстро ко мне прилипают местные пословицы и поговорки).

– Так давай познакомимся, я не против.

– Знакомство с родителями, – произнесла она с нарочито торжественной интонацией. – Смешно.

– Почему?

– О господи, – вздохнула она. – Подрастёшь – поймёшь.

– Да что тут понимать-то, – сказал я. – Мне до шестнадцати всего-то два с половиной года осталось. Чуть больше службы в армии.

– Та на что намекаешь? – она приподнялась на локте, поправила непокорный светлый локон. – Жениться, что ли, надумал?

– Пока не обещаю, – сказал я. – Но думаю в этом направлении. Уж больно ты мне нравишься.

Мы встретились глазами.

– Да ну тебя, – неуверенно засмеялась она. – Иногда мне кажется, что со мной не мальчик разговаривает, а мужик лет сорока. Такой… поживший уже.

– То есть, потрёпанный?

– Нет, – после короткого раздумья сказала она. – Не потрёпанный. В самый раз. Пошли лучше купаться, жарко.

Мы купались, болтали, загорали и снова купались. Славы с Васьком сегодня на бассейне не было, так что нам никто не мешал. Потом я проводил Наташу до уже известного мне дома.

– В субботу приходи, – сказала она. – Родители дома будут. Часов в пять, ага?

– Буду, – сказал я.

Она собралась уходить.

– Погоди.

Я шагнул ближе, привлёк Наташу к себе. Она ответила на поцелуй, но быстро отстранилась:

– Увидят – потом слухов не оберёшься. Пока, до субботы. Жених, – хихикнула и скрылась в подъезде.

«Куда ты лезешь? – спрашивал я себя по дороге. – Какая женитьба в шестнадцать лет, ты что? Да и в восемнадцать. Да и вообще. У тебя задачи совсем другие, забыл? А тут жена, дети ещё пойдут, заботы… К тому же она старше тебя на пять лет!»

'Ну и что, – отвечал я себе. – Пять лет – это ерунда. Научу её входить в орно и прочим нашим гарадским штучкам, – будет молодой до старости, прошу прощения за оксюморон. А не сумеет научиться – я для этого есть. Тут вопрос в другом. Хочу я этого или не очень? И хочет ли она? И что это вообще такое со мной? Любовь или просто гормоны играют?

Ну ты дожил, инженер-пилот. Игру гормонов от любви отличить не можешь.

Во-первых, любовь – это и есть во многом игра гормонов, как бы приземлённо ни звучало. А во-вторых, – да, дожил. Никогда не был женат, и детей у меня на Гараде нет.

Так может быть, в этом всё дело? Пришла пора, так сказать. А тут – на тебе – сюрприз! Тело тринадцатилетнего мальчишки, да ещё и другая планета.

Вот именно – сюрприз…

Глубоко задумавшись, я и не заметил, как прошагал по улице Ленина все два километра до поворота на улицу Металлургов, забыв про троллейбус. По любому выплывало только два варианта дальнейшего развития событий. Первый – с Наташей. И второй – без неё. Первый был связан с таким количеством неопределённостей, что всерьёз его обдумывать было явно рано. За годы, течение которых я не мог ускорить, как бы ни хотел, всё в наших с Наташей отношениях могло измениться кардинально. Женщине нужен мужчина, а не мальчик. Уверять, что я стану весьма обеспеченным и надёжным мужчиной очень скоро? Все мальчики уверяют в этом своих девочек. Но не всем верят. Да и сам я, как уже было замечено, вовсе не уверен в своих чувствах к Наташе. Сегодня она мне кажется чуть ли не идеалом женственности, юности, красоты, обаяния и, чего греха таить, сексуальности, а завтра? Одному Создателю известно, что будет завтра. Особенно с учётом тех задач, которые я перед собой ставлю. Вот и получается, что, кроме, неизменного «поживём – увидим» ничего особенного не скажешь и не придумаешь. Стоило огород городить.

Хотя нет, стоило. Надеюсь в субботу в этом убедиться.

На встречу с родителями Наташи я купил дорогой торт.

На звонок дверь открыла Наташа. Была она в лёгком жёлтом сарафане, не скрывающем божественно прекрасные колени и всё, что ниже. Как там у Пушкина было, как раз недавно читал «Евгения Онегина» по настоятельному совету мамы и собственному желанию? Про наряды дам и их ножки, которые поэт любит. Полностью согласен. Хотя насчёт трёх пар стройных женских ног, которые в России вряд ли можно найти, поспорил бы. Но не сейчас, попозже.

– Привет! Заходи.

Ещё запах. Вот, что мне особенно нравится в этой женщине. Запах! Неизменно свежий, чистый и манящий. Как будто сидишь на берегу лесного ручья. Или моря. Или на горном лугу. Или везде сразу. Кайф.

Я шагнул в квартиру и протянул перевязанную тонкой бечёвкой картонную коробку:

– Привет. Это – к чаю.

– «Киевский», – прочитала она на этикетке. – С ума сошёл. Дорого же! И где достал⁈

– В кондитерской на Ленина подавались. И совсем не дорого, три рубля всего.

– Это что за молодой человек у нас, для которого три рубля не деньги? – весело осведомился мужской голос, и в прихожей появился высокий, чуть полноватый мужчина в лёгких светло-серых полотняных брюках и кремовой тенниске с короткими рукавами. На носу у него красовались очки в модной оправе, густые пшеничные волосы были зачёсаны назад и распадались на две волны по сторонам.

– Здравствуйте, – поздоровался я. – Меня зовут Сергей. Можно Серёжа.

– Илья Захарович Черняев, – представился он. – Папа Наташи.

– Очень приятно. Вы похожи на дочь.

Он недоумённо вздёрнул брови и тут же рассмеялся.

Я широко улыбнулся.

– Кстати, три рубля мои, лично мной заработанные, не мамы