– Да я уже поражён! – воскликнул Илья Захарович. – А чего это мы тут стоим? Наташа, приглашай гостя.

Родители Наташи мне сразу понравились. Папа больше. Мама, Марина Петровна Черняева, невысокая худенькая черноволосая женщина, чуть меньше, но это из-за того, что в её глазах я всё время читал невысказанный вопрос: «Кто ты такой, мальчик Серёжа Ермолов, и как мне к тебе относиться?» Впрочем, я был практически уверен, что скоро этот вопрос сам собой исчезнет из её глаз, поскольку поймал кураж и включил своё природное обаяние на полную катушку.

А куда деваться?

Иттрий-ниодимовые провода и лантано-бариевые стержни сами не возникнут. Как бы мне этого ни хотелось.

Пили чай с тортом.

– Так как же вам удалось заработать деньги, молодой человек? – осведомился Илья Захарович. – Наташа говорила, вам тринадцать лет?

Знал бы ты, что мы с тобой почти ровесники, подумал я, а вслух сказал:

– Тринадцать с половиной.

– Ого! – засмеялся он. – Серьёзный возраст!

– Между прочим, Серёжа герой, пап, – сообщила Наташа небрежно. – Награждён в свои тринадцать с половиной лет медалью «За отличие в охране государственной границы СССР». Сам космонавт Валерий Быковский вручал. Правда же, Серёжа?

Опаньки. Я же ей ничего не говорил. Откуда она знает? А, кажется, понял.

– Э… – поставил на стол чашку с чаем, вытер рот салфеткой. – Неужели статья в «Комсомолке» вышла? Я и забыл, честно сказать.

– О чём, что у тебя награда есть государственная? – в глазах Наташи сияло восхищение. Всё-таки любят женщины героев.

– Нет, про газету.

– Подождите, подождите, – Илья Захарович переводил непонимающий взгляд с Наташи на меня и обратно. – Какая медаль? Какая газета? О чём вы говорите?

– Да, дети, – вставила Марина Петровна. – Объяснитесь, пожалуйста.

Ага, уже дети, значит. Непросты вы, Марина Петровна, ох, непросты!

– Вот эта газета, – Наташа поднялась из-за стола, скрылась в своей комнате и тут же появилась обратно с номером «Комсомольской правды» в руках. – Вот здесь, на третьей странице. Хотите прочту?

Я вздохнул. Действительно, забыл. А зря. Печатное слово в СССР большую силу имеет. В особенности газетное печатное слово.

– Давай, – разрешил Илья Захарович.

– Можно на секундочку? – попросил я.

Наташа протянула мне газету.

Развернул, глянул. Вот она, вверху, аж на пять колонок. «Подвиг на границе». И моё чёткое фото, не спутаешь. Смотрю мечтательно, но в то же время серьёзно куда-то вдаль, а на груди – медаль. Вот и рифма родилась сама собой. Стихов ещё мне не хватало.

– Ну да, – вздохнул я и отдал газету. – Это она, статья.

Корреспондент «Комсомолки» по имени Аркадий постарался. Бойким, но отнюдь не легкомысленным слогом, он живо описал наше с Тимаком спасение сержанта-пограничника Игоря Никитина, случившееся неподалёку от самой южной точки Советского Союза – города Кушки.

Разумеется, в статье ни слова не было о том, что сын командира танкового полка вместе с сыном начальника погранкомендатуры целенаправленно залезли на нейтральную полосу и тем самым фактически нарушили запрет на нахождение гражданских лиц вблизи границы.

По версии «Комсомолки» (и начальства) выходило, что мы собирали тюльпаны неподалёку от границы, но в разрешённой зоне, когда начался «афганец». Лошадь сержанта испугалась, понесла, сломала ногу…Ну и так далее. Мы услышали крик за сопкой и поспешили на помощь. Как оказалось, вовремя.

Ну а как иначе? Напиши корреспондент Аркадий чистую правду, вышла бы не статья о пионерах-героях, а, наоборот, о разгильдяйстве и бардаке на южной границе нашей Родины, и о том, что некоторые советские офицеры не могут правильно воспитать своих сыновей, дабы те не совались, куда не надо. Нет уж. Подвиг есть подвиг и не станем его затенять ненужными подробностями, которые, если разобраться, никому не нужны. Случай экстраординарный? Экстраординарный. Мужество, героизм и находчивость пионеры проявили? Проявили. Пограничника спасли? Спасли. К государственным наградам их представили? Представили. Ещё и космонавт, как по заказу, там оказался. Сам Валерий Быковский, герой Советского Союза! Да тысячи советских мальчишек и девчонок, прочитав эту статью, ночами будут мечтать оказаться на месте Серёжи Ермолова и Саши Тимакова. Что и требовалось доказать. Лучший пример для патриотического воспитания советской молодёжи трудно найти.

«Служим Советскому Союзу, – вскинули руки в пионерском салюте ребята», – продолжала читать Наташа: «– Растёт смена, – услышал я за спиной чей-то растроганный голос и обернулся. Седовласый ветеран с орденскими планками на груди вытирал платком глаза. В городе Кушка этим днём горячий южный ветер нёс пыль». Всё. Подпись: Аркадий Горский. Фото: Юрий Хомчик.

Повисло молчание.

– Ну-ка, – Илья Захарович забрал газету, посмотрел, перевёл взгляд на меня, передал газету жене. Теперь в его глазах читалось искреннее уважение и настоящий интерес.

– Даже не думал, что в наше время подобные истории могут происходить, – сказал он. – Ты действительно герой, Серёжа. Поздравляю с заслуженной наградой, – он протянул руку, я её пожал. Крепко, по-взрослому.

Ну что, надо ковать железо, пока горячо.

– Пока нет, – сказал я.

– Что – нет? – не понял Илья Захарович.

– Пока не герой. Это так, случайность. Оказаться в нужное время в нужном месте – не героизм.

– Не скажи, – возразила Наташа. – Многие оказываются, не многие правильно действуют.

– Спорить не стану, – сказал я. – Хотя уверен, что большинство советских пацанов и девчонок на нашем с другом месте поступили бы так же. Настоящий героизм – это совершить что-то такое, чего до тебя никто не совершал. Вопреки всем обстоятельствам.

– Например? – спросил Илья Захарович.

– Например, построить новый город среди болот, как это сделал Пётр Первый. Подняться в воздух на аппарате тяжелее воздуха, как братья Райт. Изобрести, испытать на себе и внедрить лекарство от смертельной болезни. Полететь в космос, в конце концов!

– Победить в самой страшной войне в истории человечества, – сказала Марина Петровна.

– Да, – согласился я. – Несомненно. И сделать так, чтобы подобное никогда не повторилось.

– Кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать, – поправил очки Илья Захарович. – Долгое усилие на грани возможного. Но подвиг, совершённый в определённых обстоятельствах, это тоже героизм.

– Наверное. Да. Но я хочу другого. По-настоящему хочу. Больше всего на свете.

– Не секрет? – поднял брови Илья Захарович.

– Не секрет. Я хочу прибор, который бы нейтрализовал действие гравитационного поля.

– Что-что? – растерянно спросила Наташа.

Илья Захарович весело засмеялся.

– Антиграв из фантастических романов?

– Он самый.

– А чего же сразу не машину времени или, не к чаю будь сказано, вечный двигатель?

– Ни первое, ни второе невозможно, – сказал я. – Вечный двигатель даже в фантастике уже не описывают, насколько я знаю.

– Не описывают, но продолжают изобретать.

– Сумасшедших у нас хватает, это верно. Но антиграв, тем не менее, построить можно. Если совсем грубо и коротко, гравитационное поле имеет волновой характер, как и электромагнитное. Значит, его можно экранировать. В той или иной степени.

– Ничего себе разговор пошёл, – сказала Наташа. –