– Я запрещу тебе гулять так поздно, если это будет мешать твоему отдыху, – строго произнесла мама, оценивая помятый вид дочери.

«Моему отдыху мешаешь только ты», – подумала Мейси, но сделала попытку кисло улыбнуться. Она поцеловала в щёку привычно молчаливого отца, окинула взглядом список тех самых дел на сегодня и уныло втянула носом запах ненавистной овсянки.

– Маргарет, не сутулься. И хватит делать вид, что ты недовольна, – завтрак уже готов, тебе даже напрягаться не нужно. Будь благодарна и просто съешь.

– Опять овсянка?

– Ты должна нормально питаться, у тебя рефлюкс, не забывай, Маргарет. – Мама подошла вплотную, оттягивая веки дочери, словно в попытке залезть ей в голову через глазные яблоки, – почему твои глаза такие красные? Ты плакала?

– Нет, мам, всё хорошо.

– Наркотики?

– Мам, я просто не выспалась! Читала допоздна, вот глаза и красные! Почему тебе в голову всегда приходят такие чудовищные идеи?

– Они не чудовищные, они очень даже реальные. Сейчас можно встретить всё, что угодно. А тебе нужно беречь глаза – и так уже посадила зрение своим глупым рисованием. Ты абсолютно нас не слушаешь, Маргарет…

И она была права – после этих слов Мейси отключилась. Она знала все фразы наизусть, а мозг отказывался воспринимать информацию после столь непродолжительного сна. Сейчас бы завалиться к Арти, у которого всегда был запас энергетиков и каких-то невероятных вкусностей. Да и в его доме завтракали как нормальные люди, а не размазывали серую неприглядную кашу по идеальным тарелкам из очередного показательного набора.

– Ты всё поняла?

– Конечно, мам. Хорошего вам дня.

Она поцеловала родителей, закрыла за ними двери и чуть не заснула, держась за ручку. Мысль о завтраке у Арти оголтело билась о границы уставшего сознания, но было ещё слишком рано. Поэтому Мейси быстро поднялась в комнату, упала ничком на кровать и позволила себе ещё немного поспать. А потом она уже решит, стоили ли завтраки семьи Бэгтон примирения с Арти. Урчащий живот и запах, который она практически явственно почувствовала перед тем, как заснуть, ответили за неё.

Проснувшись спустя два часа, Мейси ощутила себя куда более живой, чем утром, но всё ещё немного тяжёлой и неповоротливой. Она с опаской покосилась на компьютер. Синдром нового дня – так она называла этот страх, который сковывал её тело по утрам после того, как она что-то придумывала ночью. В темноте все идеи выглядят просто потрясающе, но утром, увидев плоды своей работы, Мейси всегда погружалась в уныние. В свете нового дня все сюжетные повороты, чётко отрисованные линии казались корявыми и недостаточно хорошими для того, чтобы увидеть мир. Поэтому Мейс не любила утра после напряжённой ночной работы – именно такие, каким было сегодняшнее. Она сидела на кровати, не желая даже подходить к компьютеру. Слишком свежо было ощущение всесилия, энергии и вдохновения, которые держали её всю ночь. Такого она не чувствовала давно, если не сказать – никогда. Идеи пришлось записывать наспех, на обрывках листов, потому что одной ночи на всё это никогда не хватило бы, а упускать такой поток вдохновения – непозволительная роскошь. Мейси осторожно спустила ноги на пол, словно там был не привычный ковер, а коварная трясина, и встала, слегка покачнувшись. Если она не побоялась при всех устроить сцену Арти, то уж взглянуть в лицо своей бездарности точно сможет. Не давая себе шанса отступить, Мейси села на стул, устраивая ноги в позу лотоса, и включила компьютер. Пока всё загружалось, она перебирала записи с идеями, и складка на переносице, появившаяся от напряжения, медленно разглаживалась: в этот раз её повороты сюжета были не так уж и плохи, даже наоборот. Сами же рисунки, что смотрели на неё с экрана ноутбука, впервые радовали Мейси! Ей отлично удалось передать ДжЭМС, показать истерику Эммы и их отряд по спасению, и даже Арти, пришедший в этот комикс со страниц их личного, вписался идеально: немного вытянулся, чуть поумнел – это была самая тяжёлая часть, конечно! – и внёс свою лепту. Оказалось, что на страницах её истории они все могли продуктивно и прекрасно существовать. Может, в жизни всё не намного сложнее? Всё то же чувство всесилия охватило её. Сейчас она могла и комикс дорисовать, и с Арти помириться, и вообще всё, что угодно. Сбросив свои рисунки на флешку, она побежала в ванную – завтракать застывшей овсянкой она точно не собиралась.

Синяя дверь с большими стёклами вызывающе смотрела на Мейси, пока та четыре раза поднимала руку к дверному звонку, а затем опускала её. Она-то, может, и готова была помириться с Артуром, но был ли готов он? Его визит к Джо сбивал с толку, ведь подруга так и не рассказала, зачем и почему они вообще виделись.

– Ты пробуешь открыть её силой мысли? – раздалось из-за спины. – Помнится, у тебя были другие способности. Или в новом комиксе ты…

– О, боже, Арти, а ты невыносим всегда: и в комиксах, и в жизни! – Мейси обернулась, складывая руки на груди. – Самовлюблённый, всегда правый и непреклонный, упрямый осёл, который никогда не слушает, а делает всё по-своему, который обижается на любую мелочь и занудствует с самым надменным выражением лица в мире! – Мейси привычно тараторила, потому что до ужаса боялась сказать правду: что она скучает и что им нужно поговорить. Она понимала, что своим монологом не упрощает положение, но остановиться уже не могла – что-то внутри заставляло её произносить эти нелицеприятные слова, оголять всё раздражение и обиду, что накопились за недели разлуки. Арти смотрел на неё, привычно засунув руки в карманы, и молча выслушал всю тираду. А после сделал три огромных шага, что разделяли их, сгрёб подругу в охапку и крепко прижал к себе.

– Заткнись, Мейси, просто заткнись…

Она обняла его в ответ, утыкаясь лбом в плечо, вдыхая родной запах: кондиционер для белья и туалетная вода, которой Арти пользовался лет так с четырнадцати, никогда не менялись.

– Ещё раз я такое не прощу, – прошептала Мейси, стараясь, чтобы её голос звучал ровно.

– Тебе не придётся, я обещаю, – целуя её в макушку, так же тихо ответил он, на самом деле безумно боясь выпустить Мейси из своих объятий. Эти долгие недели с теми, кто не понимал его, с глупой и надменной Рони, которая закрывала рот только для того, чтобы поправить помаду, окончательно вымотали его. Никто и никогда не станет для него дороже Мейси, никто не сможет занять её место. Но сказать этого он не мог – слишком много сантиментов для утра четверга. – Дай угадаю, ты пришла только потому, что по четвергам мама печёт блинчики на завтрак, так?

– Ну не ради же тебя! – Мейси легонько оттолкнула друга, высвобождаясь из его рук. – Только из-за завтрака и пришла.

– Ты говоришь прямо как твоя Джордан. – Арти закатил глаза, открывая дверь перед подругой.

– Что ты, кстати, делал у неё вчера?

– Успокаивал её не в меру эмоциональную сестру.

– А если серьёзно? Не просто же так ты оказался в доме Джо.

Мейси прошла на небольшую кухню Бэгтонов, уставленную цветами, всякими милыми безделушками и рисунками близнецов – младших братьев Арти. Мейси обожала этот дом – в нём всегда было уютно, тепло, и он действительно был домом. Может, в нём не было идеального порядка, дорогой мебели и расставленных под нужным углом и правильным расстоянием украшений, как в её собственном, но зато дом Бэгтонов был наполнен любовью, поддержкой и каким-то неземным светом, на который летела Мейси – согреться и подпитаться.