«Я уже говорил, не для опустошения ваших карманов мы здесь. Поэтому первый вопрос, из которого будут исходить и последующие: что связывает Ат Ра Кадора и барона Фре Лих Кири?»

Берчер все сразу уловил и только уточнил:

«Вы спецслужбы Пиклийской короны?»

«Совсем нет. А что это меняет?»

«Да я их как-то не очень жалую, поэтому мне приятней будет исповедоваться лицам посторонним, связанным с Большим Космосом…»

«Так оно и есть. Можете считать нас полномочными представителями Союза Разума. Приступайте!»

И наш новый кладезь ценнейшей информации приступил к выдаче на-гора своей удивительной истории.

Прошлую жизнь, полную приключений, он опустил, знакомство со своим компаньоном-предателем двадцать лет назад обрисовал двумя словами, а вот их совместную деятельность описал подробно. По его словам, тогда еще абсолютный сопляк, но полный амбициозных планов Кадор как-то слишком много стал выспрашивать о рынке ювелирных украшений, на котором Стил тогда уже чувствовал себя как рыба в воде. При этом постоянно намекая, что недурственно бы поработать вместе и срубить хороших денег на перепродаже «разных там алмазов и прочих ценных минералов». Именно так он расплывчато обозначал перспективы. И выпытывал о тех надежных оптовых покупателях, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не выдавали продавца.

Берчер, не будучи дураком и давно прощупав своего нового товарища по всем моральным и психологическим параметрам, понял: у дотошного новичка в большом бизнесе и в самом деле есть нечто на продажу. Причем весьма ценное, много и вроде на постоянной основе. И в порыве откровения легко разыграл главное представление. Мол, есть только один-единственный оптовый покупатель, которого самые близкие зовут Большой Боб, или Двабэ, который только Стилу и доверяет и может купить у него все, что угодно. Хоть алмаз величиной со слона. А почему только у него? Да потому, что он старый боевой товарищ, вдобавок дальний родственник и напоследок – сильно обязан Берчеру за спасение своей жизни.

Ат Ра Кадор во время того разговора попытался уточнить:

– А если кто-то придет к нему от твоего имени, он купит?

– Не просто не купит, – усмехнулся тогда Стил, – а еще и уничтожит пришедшего вместе со всеми, к кому от него потянутся ниточки. Потому что свою роль старается держать в тайне.

Тогда Кадор на несколько дней пропал, умчался советоваться со своим сообщником, а когда вернулся, сразу начал с делового предложения:

– Твоя взяла, Берчер. Мы поняли, что без тебя ничего не получится. Поэтому даем тебе десять процентов от чистой прибыли. Согласен?

– Нет! За подобное посредничество берут двадцать.

– Не жадничай, нам известно о доле в пятнадцать процентов. Вот столько и можем дать по максимуму.

– Согласен, – не стал больше спорить Стил. – А что будем продавать?

И вот после этого с немалым изумлением узнал, что продавать они с Ат Ра будут палеппи!

В последние дни Роман приметил, что Магдалена стала несколько сдавать морально. Казалось бы, стойкости духа любимой женщины можно было позавидовать, да и сама она мужа чаще подбадривала, чем он ее, но вот в глазах все больше просматривалась страшная, беспредельная тоска. Все-таки длительное пребывание на каторге стало сказываться. Эдак еще месяц-два подобной беспросветной жизни – и может произойти психологический надлом, последствия которого трудно даже предположить.

А так как все обычные средства отвлечения от действительности были перепробованы сотни раз и уже фактически не действовали на заторможенное серостью будней сознание, то следовало запускать рискованную программу действий, которая обозначалась словосочетанием «подготовка к побегу». Хотя побег отсюда считался делом невозможным.

Проснувшийся задолго до утреннего гудка мнимый мафиози Си Га Лун тщательно продумал все свои предстоящие слова. При этом он чутко прислушивался к дыханию своей любимой женщины, которую здесь звали Ве Да Лисса, и сразу понял, в какой момент она проснулась:

– Доброе утро, моя прелестница! – Несмотря на незавидное положение, Роман Бровер не утратил восторженного отношения к женщинам вообще и к своей жене – в частности. – Сегодня у нас особенный день.

– Привет! – вздохнула Магдалена. – Чем же он особенный?

– С сегодняшнего дня мы начинаем серьезно готовиться к побегу. Так что данное утро можно даже считать эпохальным!

Женщина вновь вздохнула:

– Если ты надо мной издеваешься или так шутишь, то мне дадут второй пожизненный срок…

– За что?

– За убийство своего сына.

По всем документам они проходили как мать и сын. И хоть и жили вместе в автономном модуле, считалось, что сексом они не занимаются.

– Вот она, твоя забота обо мне и любовь! – с надрывом воскликнул «сожитель». – А вот скажи, драгоценная, почему особо рьяных и удачливых в добыче каторжан стараются и накормить лучше, и жилые модули выделить покомфортнее, и амнистию им устроить, и даже пожизненное наказание исправить на определенный срок?

– Странный вопрос, и ответ на него нам давно известен.

– Ты не совсем права, моя умнейшая! Потому что я задал тебе не один вопрос, а сразу много вопросов. Улавливаешь суть?

Магдалена нахмурилась, пытаясь вдуматься, но у нее и тогда не получилось:

– Понятия не имею! Давай, сознавайся, и я, может быть, буду к тебе не так сурова.

– Хорошо, давай обсудим мою мысль с другой стороны. Наш барон Фре Лих Кири самое что ни на есть заинтересованное лицо в повышении добычи палеппи. Ибо от этого зависит его жизнь, карьера, благосостояние и так далее и тому подобное…

– Так это и так понятно. Он только этим и занимается. И все твои прежние вопросы это и подтверждают: он всеми силами и средствами старается выделить тех, кто выполняет полторы-две нормы. И формы поощрения у него самые действенные. Ты посмотри, сколько деятельных людей только на наших глазах умудрились вырваться с каторги! Это же удивительно! Здорово! Феноменально!

– Постой, дорогая! Ты опять не о том подумала. Давай еще раз начнем сначала. Наш барон Кири очень заинтересован в увеличении добычи. Так? А теперь я спрошу несколько иначе: почему он старается всеми силами уменьшить добычу?

Магдалена даже привстала на локте, чтобы получше рассмотреть мужа и оценить его состояние. Настолько странным показался ей вопрос. И во взгляде сквозила нешуточная тревога и озабоченность, ведь случаев частичного или полного помешательства на каторге имелось предостаточно.

Обижаться на жену за такой взгляд Бровер и не подумал. Лишь подвигал бровями, хитро улыбнулся и подмигнул. Магдалена сразу успокоилась насчет его умственного состояния и задумалась над его вопросом. Но ничего сообразить не смогла: