Он был крупнее и выше Тохи на полголовы. Но это отнюдь не значило, что Молот уступал Безжалостному в физической силе.

— Я сбежал. — Антон, прочистив горло, харкнул на землю мокроту. — Не смог больше терпеть эти адские унижения и как собака жрать с пола похлебку из мочи.

— Ты идиот! — Давид схватился за голову. — Ты понимаешь, что натворил??!

— Прекрасно понимаю. Есть свои люди, которые без проблем организовали побег, выставив меня трупом. Но не за былую уважуху на арене крови и пота, естественно.

Давид хрипло выдохнул, а Антон продолжил:

— Где он? Где, сука диамат??! На месте его нет! Ты взял??!

Зажав рот ладошками, которые на ощупь напоминали ледяную глыбу, я мысленно закричала, наблюдая за тем, как Антон, с аномальной агрессией, вцепился в куртку Давида, да так, что швы затрещали.

Я думаю, они переломали бы друг другу кости, если бы в саду вдруг не вспыхнули фонари, а на крыльце не появилась взволнованная Виктория.

— Давид Аркадьевич, она сбежала! Девчонка… Простите! Дверь была не заперта. Ох! Да вот же она! Эй, милочка, ты что творишь?!!

Секундная вспышка. Во дворе стало практически также светло, как днём.

Мне следовало бы не прятаться за кустами, а как можно быстрее укрыться в доме, понимая, что если Антон меня заметит… то он уже точно жалеть, тем более медлить, не станет, в отличии от Давида.

Виной всему… смерть родного брата. Близнеца.

— Вика, уйдиии на хер! Живо! В дом! — от громкого рыка у меня панически закружилась голова, а лёгкие сжались в ком.

Испугавшись, я зацепилась пяткой о разбитый край бетонированной дорожки и неуклюже споткнулась, свалившись на спину, издав тихий стон.

Это правда был Антон.

В первую очередь, я узнала его по голосу, потому что внешне он мало напоминал того Антона, которого я когда-либо знала. Особенно трудно было узнать его страшный, змеиный взгляд, с огромными, расширенными до предела зрачками, в которых мерзкими червями клубилась и извивалась сумасшедшая ненависть.

И он… меня заметил.

* * *

— Какого хера? Мне, бл*ть что, это снится? — показательно потёр глаза кулаками, — Или у меня глюки? Она здесь? Эта мразь! Скажи, что ты притащил её сюда, чтобы убить?!!

Давид молчал. Но даже на расстоянии я чувствовала, как его внутренне буквально бомбит от гнева. А я? Я вообще забыла собственное имя!

Не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Ни сказать и слова.

— Ты ведь ждал меня, братишка? Дааа? Знал, что сбегу? Поэтому заранее подготовился, даже о подарке позаботился! Завалим суку вместе! Прямо сейчас! Повеселимся на славу! — Щелчок. И в руках Антона блеснул некий предмет с острым концом, который он направил в мою сторону. — Дряянь! Если бы ты знала, насколько я, бл*ть, охренительно сильно хочу поквитаться за смерть брата.

Этот сумасшедший ублюдок двинулся на меня как беспощадный торнадо, угрожая ножом. Веки дергаются, словно у больного психопата, по подбородку стекает пена бешенства, а заточенный до опасной остроты нож, буквально трясётся в чумазых, покрытых грязью руках.

Мгновение…

Резкая вспышка боли.

Тьма в глазах.

Я ничего не успела сделать. И Давид тоже.

Лишь отчаянно всхлипнуть, когда поддонок, схватив в меня за горло, швырнул спиной на землю. Рукой сдавил шейные позвонки, отчего они захрустели, а лезвием, практически полоснул низ живота.

Я думала, что всё… это конец. Смерть пришла за мной. И очень скоро я увижу своего неродившегося малыша.

Но…

Давид не позволил.

Не позволил чокнутому кретину сломать мне шею и вспороть живот.

Схватив брата за шиворот, он от души вмазал выродку по морде, отправив трезветь в кусты одним профессиональным махом в челюсть.

— Сука! — сплёвывая кровь на собственные кроссовки, — Любишь значит тварь до сих пор?? Любишь!!!

Давид молчал. Он набычился, приняв боевую стойку, закрывая меня, хрипящую и дрожащую, распластанную в немощной позе на земле, своей огромной, могучей спиной-стеной.

— Остынь. Давай поговорим без истерик, вырубив эмоции. — Всё же ответил, соблюдая железное спокойствие.

Молот заржал.

Замаранное кровью лицо, лицо истинного психопата, внушало дикий ужас.

— Давай. Только сначала я ей кишки выпотрошу и ими же придушу. А потом можно и побазарить.

— Ты и пальцем её не тронешь. Усёк?! — предупредил.

— Пизд*ц! Серьёзно?! Защищаешь крысу?! После того, что натворила? Ты понятия не имеешь, что значит потерять брата! Родного, близнеца! Свою идентичную копию… Мы связаны с ним были! И это даже больше, чем родство! Это была душевная связь… Когда Егор умирал, захлёбываясь в крови, я чувствовал его боль, как свою собственную.

— Понимаю. Но она МОЯ. И я сам с ней разберусь. САМ! Обещаю.

— Да пошёл ты! — шаг вперёд… и резко назад. Колеблется. Боится.

Все-таки сдался.

Не рискнул бросить вызов тому, кто был раз в пять свирепей и страшней самого дьявола. Антон вне конкуренции. Очевидно, ведь.

— Не отдашь, значит?? А??

Тишина.

— Пизд*ц! А гребанный камень?! Что, млять, с камнем?!

— Этот вопрос решается. Ту часть выручки, которая принадлежит тебе по праву, ты обязательно получишь. Не сомневайся.

Оба застыли на несколько секунд, так, что ни одна жилка не дрогнула на их лицах. Которые, казалось бы, были выкованы из титана.

Антон первым нарушил немую идиллию, выругавшись грязным матом:

— Ну и пошёл ты нах*уй! Сукин сын… Предатель! Чмо подкаблучное! Ты семью предал. Ты всё на хрен разрушил. Ты! И твоя грязная шлюха!

Сорвавшись с места, Антон резво бросился к забору.

— Стой! — с каплей волнения, вдогонку.

На что получил последний короткий ответ, прозвучавший с явной угрозой:

— Ты ещё пожалеешь. Клянусь! Честью брата.

И, ловко преодолев высоту, скрылся за оградой.

* * *

Ноги подкашивались, заплетались и зудели от свежих ран на голых пятках, но меня, в данный момент, телесная боль волновала меньше всего.

Антон вернулся.

С одним единственным мотивом… отомстить.

Вот от чего в душе всё кипело и ходило ходуном, да так, что другие проблемы казались мелочью.

— Что, отдашь меня ему? Да?? — вырывалась и брыкалась, когда Давид тащил меня по лестнице, обратно в ненавистную клетку.

— Если бы хотел, уже давно бы отдал.

— Сволочь!