– Надька, заходи слева… Вон она, вон она!.. – кричала Лиля, целясь в Раю, поскольку та представляла собой подходящую мишень. – Алька, не торопись!

– Это нечестно – втроем на одну! – возмущенно вопила Рая. – Алька, и ты туда же!..

– Мне снежок прямо за шиворот попал… уже тает! – пыталась отряхнуться Надя. Капюшон свалился с головы, и она, растрепанная, румяная от свежего воздуха и беготни, вновь почувствовала себя юной и счастливой.

– Лосева, отстань от меня! – Рая металась между деревьев, точно медведица. Она смеялась и сердилась одновременно. – Иди к черту…

– Ой, не могу! Ну вы, как дети, честное слово! – с трудом переводя дыхание, Альбина присела на засыпанную снегом скамью. Она вся раскраснелась и тоже выглядела счастливой.

– Алька, ты как?..

– Нет, это самоубийство – бегать после такого плотного обеда!

Надя принялась отряхивать ее, сидящую. К ним, высоко поднимая ноги, подбежала Лиля.

– Девочки, я вся промокла! – похвасталась она, дыша на заледеневшие руки. – И перчатки где-то потеряла…

Стремительно надвигались сумерки – синел воздух, на аллеях вдруг вспыхнули фонари.

– Куда же Райка пропала?

– Помогите, помогите! – донесся из-за деревьев и сугробов сдавленный Раин голос. Альбина переменилась в лице:

– Господи, что случилось?

– Алечка, ты сиди, мы сами!

И Лиля с Надей побежали в глубь сада. Было тихо и пустынно, словно в глухом лесу.

– Шелестова, мне страшно… Где же Райка?!

– Я ее не вижу… – огляделась Надя.

– Да помогите же мне, глупые курицы! – совсем рядом раздался знакомый голос.

Лиля с Надей обернулись и увидели Раю – она лежала спиной в снегу в небольшой яме и тщетно пыталась оттуда выбраться.

– Точно перевернутая черепаха! – прыснула Лиля.

– Райка, как ты умудрилась туда свалиться? – засмеялась Надя.

Рая болтала в воздухе ногами и руками, запутавшись в своей длиннополой дубленке и множестве шалей. Она была сейчас совершенно беспомощна.

– Что вы ржете – дайте же мне руку!

Лиля с Надей принялись вытягивать подругу. Но Рая была тяжелой, да и приступ неукротимого веселья мешал им как следует взяться за нее. В конце концов, содрогаясь от душившего их хохота, они повалились в снег рядом с Раей.

Из-за деревьев показалась испуганная, встревоженная Альбина.

– Девочки, с вами все в порядке? Чего это вы лежите на снегу?

Рая хотела объяснить ей, что произошло, но смех настиг и ее. Она закрыла лицо ладонями и беспомощно хрюкнула.

– Девочки, вставайте же – вы простудитесь!..

* * *

В среду прилетел Гюнтер Клапке.

В аэропорту его встречали редакторша из издательства Людочка Попова, Надя, а у входа в аэропорт их всех ждал в видавшей виды «Газели» шофер Виталик. Всю дорогу в Шереметьево Людочка рассказывала зловещие истории о своей свекрови и уже успела изрядно надоесть Наде.

– Ты представляешь, – трещала Попова, – она мне сказала, чтобы я все расходы записывала в специальную тетрадь, потому что якобы я деньги транжирю. А я ей говорю…

И сейчас она продолжала трещать на ту же тему. Надя откровенно завидовала Виталику, оставшемуся в машине.

Наконец объявили о прибытии нужного рейса.

– Ой, Надька, да где же он, этот Клапке? – нетерпеливо металась Людочка, размахивая табличкой с его именем. – Время-то уже… Мне надо Костю из садика забрать. Я ей говорю – Лариса Юрьевна, заберите сегодня Костю, а она мне…

Из толпы вынырнул мужчина с огромным чемоданом.

– Герр Клапке! – обрадовалась Надя, обращаясь к писателю на его родном языке. – Добро пожаловать в Россию! Как прошел полет?

– Гутен таг, гутен таг! Вилькоммен! – закивала Людочка. – Наденька, переведи ему, что мы сейчас в гостиницу, а завтра с утра ему надо в издательство, а потом к трем в Доме литераторов будет встреча с читателями…

– Я немного понимать по-русски, – вдруг заявил Клапке. – Изучаль славистика… Вы – Надья? О, какие чудесный перевод, я уже сумель оценить! Сейчас ехать в хотел? О, чудесно…

Гюнтеру Клапке было сорок пять. Лицо у него было помятое и опухшее, со множеством складочек и мешочков, а волосы встрепанные и длинные, наполовину седые. Даже не зная о нем ничего, в этом мужчине сразу можно было признать писателя.

Человеком он был энергичным и пытливым. Всю дорогу расспрашивал о Москве, признался, что в последний раз тут был до падения Берлинской стены.

– Ах, герр Клапке, наше издательство очень заинтересовано в сотрудничестве с вами! – время от времени выкрикивала Людочка. – Надя, переведи, пожалуйста…

– О, Людмиль, я прекрасно вас поняль… Скажите, а Ленин все еще лежаль на Красный площадь?

– Еще как! До сих пор лежит, как новенький!

– О, непременно, непременно надо посетиль этот… мафсо… мавзолеум!..

Все последующие дни Надя была занята только Клапке. Поскольку владел он русским не слишком хорошо, она присутствовала на всех официальных мероприятиях с его участием.

Встреча с читателями в Доме литераторов, совместное заседание с российскими коллегами на тему межрегиональных и творческих связей, посещение семинара будущих переводчиков в Литературном институте, участие в конгрессе германской общины в Москве, запись на телестудии для передачи «Книжные новости», потом трехдневный марафон по раздаче автографов в трех крупных книжных магазинах Москвы… В общем, Наде и передохнуть было некогда.

Затем, когда официальные мероприятия иссякли, Клапке попросил показать ему Москву. Красная площадь, Большой театр, Мавзолей, Воробьевы горы, парк Горького, Оружейная палата…

В один из таких дней Наде позвонила Рая:

– Алло, Шелестова, куда ты пропала? Не могу тебя застать дома, а сотовый вечно отключен…

– Конечно, отключен! Я с утра до вечера в общественных местах – то в театре, то в музее, то еще где… Сопровождаю своего Клапке.

– Кого?

– Господи, да я вам все уши прожужжала про него – Гюнтер Клапке, писатель… Это именно его перевожу!

– А, тот самый! – взволнованно воскликнула Рая. – Ну, и как он?

– Нормально… – с недоумением произнесла Надя. – Нормальный дядька, очень адекватный. Столько дел за неделю успел сделать! Он уезжает скоро. Ты прости, Райка, но мне сейчас некогда…

Но так просто избавиться от Раи Колесовой было невозможно.

– Почему? – строго спросила она. – Что ты собираешься делать? Ты вообще сейчас одна?

– Одна, одна! – зарычала Надя. – И как мужчина Клапке меня не интересует, он совершенно не в моем вкусе! Очень серьезный господин…