У лифта толпилось много людей, и они пошли пешком. Потом, выйдя на нужный этаж, долго плутали по длинным коридорам Дома кино.

– Райка, ты опять заблудилась!

– Ничего подобного! О, нам вон туда…

На стене висела афиша. Надя хотела ее почитать, но Рая как-то ловко впихнула ее внутрь небольшого зала.

– Места надо хорошие занять, – прошипела она. – Тут, понимаешь, билеты без номеров – садись, куда хочешь… Вон, три кресла в первом ряду свободны!

На сцене, перед экраном, стоял длинный стол и несколько стульев.

– Новый фильм будут представлять… – опять прошипела на ухо Рая. – Типа, это авторское кино. Надежда, а что оно такое – авторское кино?..

– То, которое не все могут понять, – прошептала в ответ Надя. – Гюнтеру должно понравиться, а вот насчет тебя – я сомневаюсь…

– Не факт! – яростно ответила Рая.

На сцену вышел ведущий – стильный небритый юноша с микрофоном.

– Дорогие друзья! Прежде всего позвольте вас поздравить с приближающимся Новым годом… В преддверии этого замечательного праздника мы хотим вам представить картину Сергея Ивановского «Последняя молитва». Вот те, кто непосредственно приложил руку к ее созданию…

В зале захлопали.

Рая сидела рядом с Надей, сверкая темными, бездонными глазами. Гюнтер хлопал, но глядел он только на Раю.

– Сергей Ашотович, прошу… Сергей Ашотович Ивановский, режиссер, прошлогодний лауреат премии «Ника», его картины неоднократно номинировались в Каннах и Берлине… А вот сценарист Михаил Перцов…

На сцену выходили люди, которых приветствовал юноша-ведущий. Кланялись, садились за стол.

Зал был такой маленький, а сцена – так близко, что Надя даже пожалела, что они с Раей и Гюнтером сели в первом ряду. Слишком близко – вон сценарист Михаил Перцов сразу уставился на Надины ноги…

– Продюсер Лев Касаткин, оператор Глеб Самохин… – Бегал по сцене юноша с микрофоном. – А это Арина Налбандян – та самая, по чьим эскизам шились костюмы для героев фильма! Арина, приветствуем вас… – Ведущий поцеловал Арине ручку. – А вот исполнители главных ролей – Евгений Капелькин и Дима Вострик…

– Платье с Лилькой покупали? – едва слышно прошептала Рая, пощупав Надю за рукав. – Ничего так… А сапожки – обалдеть!

– Отстань, Колесова! Лучше признайся, что тебе скучно, – пихнула ее в бок Надя.

– И не подумаю!

– И последний наш гость сегодня – замечательный композитор Леонтий Велехов, написавший музыку к этому фильму!

На миг Наде почудилось, будто сцена качнулась перед ее глазами. «Леон… Но откуда? Нет, я брежу…» В следующее мгновение на сцене появился Леон – весь в темном, с приглаженными золотыми волосами, в прозрачных, без оправы, почти незаметных очках.

– Сергей Ашотович, а теперь расскажите, как вам пришла в голову идея снять этот фильм? – обратился ведущий к режиссеру задушевным голосом.

– Однажды весной мне на стол лег сценарий некоего Михаила Перцова, вчерашнего выпускника сценарного факультета ВГИКа… – загудел режиссер – волосатый, бровастый, страшный, с огромными ручищами. – Честно говоря, я уже не надеялся найти что-то стоящее, поскольку перелопатил тонну графоманских писулек… – Он потряс в воздухе своими ручищами. – Но в работе Мишки было нечто. Да, именно так – нечто. И я тогда решил – отчего бы не попробовать встретиться с автором?

– Скажите, Миша, это ведь была ваша первая работа? – спросил ведущий.

– Ну, первой ее назвать трудно, – встряхнулся молоденький сценарист. – В годы моей учебы…

Словно во сне Надя слушала рассказ Перцова о годах его учебы во ВГИКе – слова проходили сквозь ее сознание, не задерживаясь. Она слушала и не слышала. Прямо напротив нее сидел Леон. Он был спокоен – лишь в первый момент, когда он заметил Надю, губы его едва шевельнулись. Можно было угадать, что он произнес ее имя – Надя…

«Леон… Нет, не может быть!»

То, что на этом вечере в Доме кино Надя увидела своего возлюбленного, показалось ей невозможным, невероятным чудом. Но не его ли она ждала?

– В роли Семена Коновалова я видел только Евгения Капелькина, и никого больше, – гудел тем временем режиссер. – А вот с Павлушкой пришлось помучиться. Павлушку у нас сыграл Дима Вострик – мальчик, которого после долгих и безуспешных поисков я нашел буквально на улице…

Веснушчатый и щербатый Дима радостно улыбнулся. Было ему лет девять от силы.

Леон смотрел на Надю – внимательно, завороженно, почти не моргая. Так смотрят на море. Или на костер. Прошло довольно много времени с последней их встречи – казалось бы, боль от разлуки должна была немного утихнуть, но нет, оказывается, ничего не изменилось. Надя ощутила внутри себя приступ острой, безудержной влюбленности, бесконечной нежности. Когда-то они с Леоном были так близко друг от друга… Если бы не тот звонок, растолкнувший их в разные стороны… Так виновата она перед Алькой или нет? Какой судья теперь рассудит их всех?

– Арина, а ты… Что ты нашла для себя нового, работая с Сергеем Ашотовичем?

– Ну, до того я никак не была связана с кино… – защебетала Арина, закутанная в балахон, с огромными серьгами, чем-то напоминающая Зину Трубецкую. – Но я подошла к этому делу с ответственностью. У меня была одна ткань – лен домашней выделки, и вот…

«Леон… Леон…» – стучало у Нади в голове. Нет, это кровь стучала в висках. Надя машинально взглянула на Раю. Та усмехалась едва заметно, уголками губ. Надю словно током пронзило. Ну конечно, без интриганки с малиновыми волосами тут не обошлось!

– Райка! – прикрывшись ладонью, едва слышно прошептала Надя. – Признавайся – ты это все специально придумала?

Рая молчала, ни в чем не признавалась. Старательно делала вид, что слушает выступающих.

– Райка, толстая корова! Ты нарочно меня сюда притащила? Ты знала, что здесь будет Леон?

Сзади кто-то шикнул.

Надя ущипнула Раю за пухлый бок. Та подпрыгнула, но ни звука не сорвалось с ее накрашенных губ. Гюнтер, сидевший с другой стороны Раи, наклонился вперед и удивленно посмотрел на подруг. Надя ему приветливо улыбнулась, махнула ладошкой – дескать, все в порядке… Но внутри ее все бушевало. Да, этот спектакль придумала Рая! Никакого чуда нет – все придумала Рая Колесова!

– Леонтий, расскажи, как ты сочинял музыку к «Последней молитве»? И в чем сложность создания электронной музыки – ведь именно ее используют сейчас во многих фильмах?..

– Сложности нет. Только желание и фантазия. Режиссер задал мне тему. Тему летнего дня, – медленно, спокойно произнес Леон, глядя в Надины глаза. – Определил, что над всем должен главенствовать некий шум – пролетающая мимо поля электричка, песнь жаворонка в небе, трепетание воздуха в полдень… Я работал на синтезаторе, а для основы взял перестук колес. Едет электричка, стучат на стыках колеса… С этим перестуком я и работал, меняя высоту, частоту, прибавляя разного рода задержки и эхо. А потом раздвинул этот звук, создал ощущение беспредельного пространства, неба – с элементами вкрапления песни жаворонка, стрекотания кузнечиков…