Несложно было догадаться, о ком именно идет речь. Но ответить на вопрос мудреца представлялось мне целой проблемой. Ведь неизвестно, удастся ли это Рейчел. И понапрасну обнадеживать не хотелось. Оставалось только сказать правду.

– Не знаю, о мудрейший из мудрейших Танало-О. – Чтобы смягчить свой ответ, мне пришлось добавить ему мудрости от себя лично. – Это будет известно только завтра, – добавил я, про себя подумав: лично я не дал бы Тараду слишком много шансов.

Благодаря лечению Рейчел уже к вечеру больному стало легче. Островитяне, которым по непонятным мне пока причинам жизнь Тарада так дорога, воспрянули духом. Сама Рейчел была куда более пессимистична. Мы сидели с ней в хижине у изголовья больного и разговаривали.

– Эта ночь всё решит. Если он переживет ее, то обязательно пойдет на поправку. Если же нет, я ничем помочь не в состоянии, слишком все запущено.

– Может, острижем собаку? Шерсть у нее быстро отрастет. Глядишь, Барни нам еще и спасибо скажет – в такой-то вечной жаре, – предложил я.

Покидать раньше времени селение не хотелось. На его противоположном от пролива краю виднелись руины Прежних. Причем одного взгляда достаточно было, чтобы понять – они остались от жилых зданий. А следовательно, существовал неплохой шанс наткнуться на какой-нибудь крайне интересный артефакт. Из тех, что весят мизерно мало, но стоят баснословно дорого. И если Тарад умрет, вряд ли мы сможем долго здесь находиться. Совсем другое дело, если тот начнет выздоравливать. Благодарные аборигены нам еще камни помогут с места на место двигать.

– Лео, – ответила мне Рейчел, – если кому и стоит постричься, так это тебе.

В этом она полностью была права: волосы мои успели отрасти так, что я начал мечтать о том, чтобы наконец-то добраться до приличной цирюльни. Гаспар по старой солдатской привычке брил голову наголо, Тед с Блезом стригли друг друга под горшок, женщин длинные волосы только украшают, ну а мне оставалось лишь терпеть. Или ждать, когда они отрастут достаточно для того, чтобы стало возможным завязать их на затылке узлом. Некоторые охотники за сокровищами так и поступают, ведь узел из волос предохраняет их головы от ударов в руинах Прежних, где всегда так мало места. Я предпочитаю использовать для этой цели берет с помпоном, но дело шло к тому, что в скором времени его можно смело выбросить.

– Ты хоть знаешь, для какой цели им понадобилась рыжая собачья шерсть? – продолжила Рейчел.

– Ну, возможно, чтобы какую-нибудь особенную настойку из нее сделать, – предположил я. – Или компресс.

– Лео! Шерсть нужна была для того, чтобы сжечь ее в той хижине, где я едва не задохнулась! И совсем непонятно, почему в ней не задохнулся Тарад. А тот сморчок, которого ты из нее вытащил, он и есть лекарь. Вернее, шарлатан, который без всякого стыда и совести себя так называет. Он утверждает, что собрал все нужные компоненты, и оставалось добавить только рыжую собачью шерсть. Представляешь, лечить вонючим дымом людей, утверждая, что в них вселился злой дух, когда у тех внутреннее воспаление!

– Тише, разбудишь парня, – попытался успокоить я не на шутку разбушевавшуюся Рейчел.

Но было уже поздно. Тарад открыл глаза и обвел пространство вокруг себя бессмысленным взором. Затем его взгляд будто бы просветлел, он уставился на Рейчел, улыбнулся ей и слабым, на грани слышимости голосом прошептал: – Кастильда, любимая!.. – чтобы тут же, со счастливой улыбкой на лице, лишиться сознания.

– Бредит человек, – поспешила успокоить меня Рейчел.

Хотя я и не думал ее ревновать. Сразу по трем причинам. Во-первых, он назвал Рейчел какой-то Кастильдой. Во-вторых, Рейчел никогда прежде не бывала на этих островах. Ну и в главных: элекит на моей шее вел себя, как и всегда. То есть слегка холодил кожу.

Ночь, которую мы с Рейчел провели у постели больного, показалась мне бесконечной. Самой Рейчел постоянно было чем заняться: Тарад то метался в бреду, то затихал, и девушке с трудом удавалось улавливать его пульс. Ну а мне оставалось только зевать, подкладывать дрова в очаг да разговаривать с псом. Благо слушателем тот был благодарным и даже не думал меня перебивать.

Пару раз за ночь к нам наведывались аборигены, чтобы застать лекаря рядом с больным, при этом ловя мой полный недвусмысленной угрозы взгляд: «Чего приперлись? Или вы надеялись, что мне надоело здесь находиться, и я, оставив Рейчел, отправился спать? Не дождетесь!» Хотя в принципе смело мог бы и отправиться – эти люди относились к Барри с куда большей опаской, нежели ко мне.

Затем тот клочок ночного неба, который был едва виден сквозь небольшое, лишенное стекла окошко у самых потолочных балок, начал сереть, что являлось верным признаком приближающегося рассвета.

– Потерпи еще, – сказал я выглядевшей совсем уж бледной Рейчел. – Осталось немного.

– Боюсь, что совсем чуть, – покачала головой она. – Его жизнь повисла на волоске, и я опасаюсь – всего моего искусства лекаря не хватит, чтобы удержать Тарада на этом свете.

– Может, влить ему микстуры еще? – на всякий случай предложил я. – Клянусь, на этот раз все пройдет благополучно.

– Ой ли? – засомневалась Рейчел.

И в этом она была права. Меня и самого брали сомнения. На здоровье я никогда не жаловался, и потому мне до сих пор не пришлось испытать на себе вкус ни одной из микстур Рейчел. Но с ними явно что-то было не так. Нет, действовать-то они действовали, иначе Тарад давно бы уже нас оставил, но каких трудов нам с Рейчел стоило влить ему в рот очередную из них! Первую микстуру мы влили без всяких проблем, но при попытке влить еще одну начались такие проблемы, что впору схватиться за голову. Тарад, определить по которому, что жизнь в нем еще не угасла, можно было только по едва заметно вздымающейся груди, начинал сопротивляться так яростно, что мне едва удавалось прижать его к лежанке. Но и тут он начинал мотать головой из стороны в сторону настолько быстро, что наши с Рейчел разгоряченные лица обдувал легкий ветерок. Ко всему мне приходилось еще и внимательно следить за псом, который, посчитав, что Тарад представляет для нас опасность, так и норовил его укусить, злобно при этом рыча и лая. Наши крики на пса не действовали, и потому все время приходилось отпихивать его ногой.

В итоге внутрь Тарада попадала в лучшем случае лишь половина, а то и четверть флакона микстуры.

– К тому же закончились у меня микстуры, и теперь вся надежда только на него, – девушка посмотрела на перстень. – Но какая комбинация тут потребуется, вот в чем вопрос…

– А какие тебе известны?

– От зубной боли, трусости, жадности, изжоги, кашля, несварения желудка. Боли в суставах, ушах, насморка, грудной жабы, мигрени, подагры, радикулита, – перечисляла она.

Я затряс головой: не то, всё не то.

– Когда плохо заживляются раны, как противоядие, от аденом гипоталамуса, мужской слабости, женского бесплодия, поноса, ипохондрии, наконец. Да много чего, Лео. Но у него-то, судя по роговице, сердцебиению, цвету ногтей и жару – внутреннее воспаление. Знать бы еще, чего именно. Что делать, ума не приложу.