Тарад, придя в себя в очередной раз и увидев Рейчел, к ней потянулся:

– Кастильда!

Я, перехватив ему руку, грубо уложил ее вдоль тела: больной-то больной, а руки распускать нечего – не твое! Тем более целил он не куда-нибудь, а Рейчел в грудь. Будь он в чуть лучшем состоянии, мог бы и вообще по морде схлопотать. Рейчел наградила меня недобрым взглядом: мол, нельзя так с больными поступать, но промолчала.

– Может, книгу с корабля принести? Глядишь, что-нибудь да забыла, – предложил я. – Или новое найдешь.

– Лео, я только тем и занимаюсь в свободное время, что пытаюсь найти новое. Вернее, понять смысл того, что пока еще недоступно моему пониманию. Может, ты просто помолчишь немного, а я подумаю?

Я пожал плечами: думай. И чтобы не мешать, вышел наружу, вдыхая полной грудью прохладный предрассветный воздух, наполненный ароматом трав, цветов и недалекого моря. Откуда-то из темноты вынырнул Гаспар, который на всякий случай всю ночь дежурил рядом с хижиной.

– Ну что там, Лео?

– Живой еще. Но шансов мизерно мало. И микстуры закончились.

– Может, и вправду внутри него злой дух? А то и целых два. Слышал я, в таком случае человеку совсем плохо приходится. Мало того что они человеку вредят, так еще и между собой грызутся, отчего ему только хуже.

– Может, и дух. Или даже два. Только как его от них избавить?

– Рассказывали мне один верный способ…

– Ну и в чем он заключается?

– Суть в том, что дух необходимо испугать. Дух или духи, если человек внезапно умрет, а они не успеют из него выбраться, навсегда остаются в теле покойника. Ну, не совсем навсегда, но до той поры, пока от мертвеца не останется даже праха. Представляешь, сколько им придется ждать? А если тело забальзамируют? То-то же! Вот этого все они и боятся. Но если мы сможем убедить Тарада, что в следующее мгновение он умрет, духи внутри него узнают об этом, и тут же его оставят.

– Ну и как мы это сделаем? Окружим его и начнем уверять, что сейчас откинется?

– Убеждать необходимо не словами. Для этого у нас есть вот что. – Гаспар выразительно похлопал по эфесу меча. – И если мы неожиданно к нему ворвемся и сделаем вид, что сейчас изрубим его на котлетный фарш, вполне может сработать.

– Думаешь?

– Да что там думать, Лео! Обязательно должно сработать! Главное, чтобы в тот момент он в сознании находился, иначе все насмарку. Ну так что?

Не то чтобы Гаспар смог меня убедить, но я согласился. От полной безысходности. Потому что иного шанса спасти Тарада, а самое главное – покопаться в развалинах, у нас не было.

– Будем пробовать, Гаспар!

– Рейчел нас не испугается? Не хотелось бы такого.

– Не должна, – немного подумав, решил я. – Все-таки она отважная девушка, а внутри хижины светло. Может, вначале сердце у нее и вздрогнет, но потом-то она обязательно нас признает!

– А что, если для надежности Блеза позвать? Все-таки втроем мы наведем на Тарада ужаса куда больше!

– Нет. Не хочется корабль без защиты оставлять, а от Головешки мало толку что тут, что там. Вдвоем справимся.

И мы, с обнаженными клинками: я – с саблей, а мой напарник – с мечом и кинжалом, дожидаясь подходящего момента, застыли у дверей. Ждать пришлось долго. За это время Рейчел успела дважды меня окликнуть и даже выглянуть наружу, благо что мы успели вовремя спрятаться. Наконец изнутри раздалось приглушенное «Кастильда!», что означало – Тарад на какое-то время пришел в себя.

– Пора!

И мы, держа клинки высоко над головами, ворвались внутрь. Чтобы у Тарада не оставалось никаких сомнений в том, что дела его хуже некуда, мы с Гаспаром орали так, будто идя на штурм вражеского укрепления, стремились сломить дух его защитников.

Все испортил пес Барри. С чего ему взбрело в голову развалиться у самого порога, знает только он сам. Наверное, дело было в том, что он благодаря своему нюху знал, что мы находимся сразу за дверью, и решил быть к нам как можно ближе.

Но как бы там ни было, внутри хижины мы с Гаспаром успели сделать только один шаг. Полет получился неуправляемым, и закончился практически сразу же, когда мы столкнулись с ложем, на котором и находился тяжелобольной. Удар вышел знатным, и штурмуй мы крепость на самом деле, обязательно бы снесли с петель дверь в какой-нибудь башне. Что же тогда говорить о хрупком лежаке?

Он развалился на части, а самого больного унесло в дальний угол хижины, где гулко ударило об стену.

Я оказался прав, и Рейчел узнала нас практически сразу же.

– Лео, Гаспар! Что за дурацкие шуточки?! Вы что себе позволяете?! Вы только взгляните, что натворили! Да вы же убили его! – запричитала она, бросаясь к Тараду.

– Надеюсь, он перед смертью не успел испугаться, – поднимаясь на ноги, пробормотал красный как вареный рак Гаспар. – Иначе совсем нелепо получится: и Тарада не спасли, и изошедшие из него духи начнут искать себе новое тело.

Я и сам чувствовал, как полыхает огнем лицо: ни с того ни с сего угодить в дурацкую ситуацию, в которой полностью сам виноват. Ну зачем мне было слушаться Гаспара – точно ведь знаю, никаких духов не существует… Кричала Рейчел, радостно лаял Барри, будто увидел нас с Гаспаром после долгой разлуки.

В довершение ко всему, дверь внезапно распахнулсь, и в хижину ворвались авооруженные копьями аборигены. Мы с Гаспаром переглянулись: если сейчас начнется бой, обнажать оружие нет нужды. И еще я пожалел о том, что отказался от предложения Гаспара позвать еще и Блеза.

– Где Тарад?! – грозно поинтересовался ближний из них.

– Где-то там, – не сводя с него глаз, кинжалом через плечо указал Гаспар.

Он – воин с огромным опытом и потому отлично осознавал, что отвлекаться нельзя ни на миг.

– Говорил же я вам, что добром все это не закончится. – Из-за спин других высунулась голова местного сморчка-лекаря, которого я фактически спас из задымленной хижины. – Чего уж было проще: напасть на них, отправить всех на корм акулам и забрать себе пса. Остричь с него рыжую шерсть, и уже к вечеру Тарад выздоровел бы. А вы!..

– Посторонись!

Сейчас! Где-то за нашими спинами пряталась Рейчел, и если мы с Гаспаром дадим им дорогу, кто знает, не станет ли девушка их первой жертвой, когда те обнаружат Тарада мертвым?

– В сторону, я сказал! – Для большей убедительности дикарь угрожающе замахнулся копьем.

Напряжение так и витало в воздухе. Одно неосторожное движение, слово, жест – и начнется бойня. Барри, почувствовав, что игры закончились, встал рядом с нами и зарычал. Гаспар взглянул на меня, и в его взгляде ясно читалось: не самое ли время сделать шаг первыми?

Ведь тот, кто нападает внезапно, всегда имеет преимущество. И я уже набрал воздуха, чтобы подать команду «вперед!», когда за нашими спинами раздалось очередное за эту ночь и так надоевшее мне: «Кастильда!», после чего всхлип. Такой тонкий и жалобный, что я невольно обернулся: уж не Рейчел ли он принадлежит?