Станет он таким: столько боли, отчаяния и тоски на лице этого старика!..

– Пока еще не знаю. Но мы должны им помочь.

– Лео, ну и чем мы сможем им помочь? – попытался воззвать к моему благоразумию Гаспар. – Ты же сам слышал, что говорили о жителях этого острова галибы! Об их вероломстве и кровожадности!

– Подойдем ближе – спросим. На всякий случай будьте начеку.

– Ну, это само собой, – буркнул Гаспар, меняя шляпу на шлем и надевая перевязь с мечом.

Затем он подхватил топор, провел ногтем большого пальца по лезвию и сунул его за пояс.

– Лео, ты уверен в том, что делаешь? – спросил Блез.

«Самому бы знать точно». – Но кивнул решительно: мол, нисколько в этом не сомневаюсь.

– Рейчел, что бы ни случилось, старайся постоянно держаться позади меня. – И та послушно кивнула. – Блез, когда подойдем ближе, возьми вдоль берега. Гаспар, приспусти немного парус. Иначе промчимся мимо них так, что и поговорить толком не успеем.

Берег приближался, напряжение росло, хотя сами аборигены выглядели вполне миролюбиво.

Хотя кто их знает? На поясах у многих болтались кинжалы, качеством не хуже моего, то есть работы Прежних. А в высокой густой траве, сквозь которую ничего не разглядеть даже мне с моим даром, вполне могли притаиться до поры до времени копья и луки.

– Гаспар, спроси, что им надо, – обратился я к нему. Гаспару кричать нужды нет, его и так все услышат. У него тот самый густой бас, который не так давно безуспешно пытался изобразить Головешка.

– Чего хотели? – бросил тот, совсем не напрягая голос.

– Чужеземцы, – ответили ему сразу несколько, – вам не о чем волноваться, нам всего лишь нужна ваша помощь. Причем мы обязательно заплатим.

– Я от вон той с красными бусами плату принимать буду, – заявил Головешка, указывая подбородком на стайку из нескольких девиц, которые присутствовали на берегу в числе прочих.

Сказал, чтобы тут же заработать по загривку от Рейчел. Но не огрызнулся, что было бы обычным делом, лишь засмеялся в ответ.

К тому времени мы подошли к берегу достаточно близко, и потому я взял переговоры на себя.

– В чем должна заключаться наша помощь? – Вдруг она такая, что никакой оплаты не хватит?

В ответ снова послышался хор голосов:

– Нам нужна шерсть вашей собаки.

– Чего?! – Получилось так, что сейчас наши голоса тоже слились в унисон.

– Блез, возьми влево. Да покруче, сразу на полборта. Гаспар, поднимай парус, уходим, – начал командовать я.

Шерсть им нужна! Может, вам ее вместе со шкурой отдать?

– А для чего вам она нужна? – Это была Рейчел, которую, вероятно, одолело женское любопытство.

Какая разница – для чего именно? Нужна – пусть у своих собак возьмут. Вон их сколько по берегу бегает.

– Для лекарства.

– Никогда не слышала, чтобы собачьей шерстью людей лечили. Или даже животных. Что-то новенькое в лекарском деле, – пробормотала Рейчел. И уже громко: – А что у своих собак не возьмете?

– Нам рыжая нужна, а у нас таких собак нет.

Шерсти на Барри хватало. И было ее не меньше, чем на обычных волкодавах. Тем она жизненно необходима, ведь когда ее много, волк, пока доберется до горла собаки, шерстью пасть набьет себе так, что и укусить-то уже не сможет. Зачем столько шерсти бойцовскому псу, я мог только догадываться. Вот только не вся она на Барри рыжего цвета, а пятнами. Преобладали другие цвета: черная, палевая и даже белая шерсть.

– Если состричь, рыжей шерсти на Барри от силы пара горстей наберется, – вслух начал рассуждать Головешка. – По весу ее на золото менять вообще смысла нет. Разве что за каждую шерстинку монету требовать, да и то!.. Правильное решение, Лео: здесь ловить нечего, только время терять.

И тут аборигены, будто сговорились заранее, рухнули на колени. На ногах остались стоять только старик и два воина подле него.

– Блез, правь обратно.

– Лео, ты чего? – недоуменно спросил Головешка. – Что нам даст пусть даже пара горстей золота?

– Тед, ты сам о них все слышал еще у галибов. Эти люди – воины! Теперь подумай: стали бы они падать ниц перед незнакомыми людьми ради каких-то клочков собачьей шерсти, если бы от этого не зависела жизнь человека? Причем такого, которого все они любят и чья потеря станет для них непоправимой?

Я не стал добавлять, что, когда Блез начал отворачивать от берега, у старика где-то в глубине глаз блеснули слезы.

Услышав мои слова, встрепенулась Рейчел:

– Лео, ты уверен в этом?

– Да. – И теперь у меня не было никаких сомнений.

– Ха, может, они бухнулись на колени, потому что увидели Элекию, – не сдавался Тед. – Как те, в пиро́гах, отчего и перевернулись.

– Головешка, не выдумывай. Мы же с тобой вдвоем ее укутывали, ничего там не разглядишь. Кстати, та девица с красными бусами точно на тебя смотрит. Гляди, как бы ее у тебя из-под носа Блез не увел. – И уже тише, для себя, Рейчел добавила: – Не представляю даже: от чего можно вылечить рыжей собачьей шерстью? – Она даже пританцовывала от нетерпения.

Конечно же даже намека на причал у аборигенов не было.

И потому у самого берега нам пришлось бросить якорь. Тот представлял собой обломок какой-то статуи, естественно, золотой. Статуи человеческой, поскольку выглядел он как часть руки с растопыренными и загнутыми пальцами, которые и вонзались надежно в грунт. Для того чтобы якорь всегда переворачивался на нужную сторону, Гаспар выгнул средний палец назад. И теперь, стоило якорю лишь немного поволочиться по дну, как он сам принимал нужное положение.

– Стоп-стоп-стоп! – заявил я, обнаружив, что аборигены с обнаженными кинжалами в руках с нетерпением поглядывают на нашу собаку. – Сами острижем сколько необходимо. Но вначале больного осмотрит наш лекарь. Возможно, шерсть и не понадобится вовсе.

– Ну и где тут ваш больной? – выступила вперед Рейчел, держа наготове корзинку со всяческими мазями, эликсирами, микстурами и корпиями.

Ее появление аборигены встретили настороженно. Вероятно, по их представлению лекарь обязательно должен быть мужчиной, к тому же пожилым. А тут какая-то девчонка, еще и в нелепом, на их взгляд, мужском наряде. И потому настороженное молчание было ей ответом. Сказать по правде, когда-то и у меня самого были сильнейшие сомнения в компетенции Рейчел как лекаря. Но не сейчас, когда все мы, а также множество больных, которые нам попадались по пути, благодаря ее искусству врачевания быстро встали на ноги.

– Так где же ваш больной? – переспросила она. И не удержалась: – Ради которого мы должны свою собаку остричь. Хорошо хоть не наголо.