все сделать как надо, без проволочек, то еще можно успеть. Твою ж мать, ну возьми же трубку!

После десятка, казалось бы, бесконечно долгих гудков, Таня наконец ответила.

Глава 21. Цена жизни

— У тебя неприятности? — первое, что спросила Таня, увидев состояние подруги.

— Не знаю. Не знаю! Может быть… — Юля сокрушалась, кусая ногти. Прошло около сорока минут с тех пор, как она позвонила подруге, и та приехала к ней на стадион. Она сильно извелась, пока ждала. Накрутив себя, она боялась, что ее уже могли объявить в розыск и начать активные поиски, а потому могли обнаружить ее здесь. — Но я очень рада, что ты приехала. Мне больше не к кому обратиться.

— Я же всегда рядом, чего ты? — Таня присела на корточки перед подругой, взяв ее ладони в свои. — Расскажи мне, что случилось. Чего ты вся такая… взвинченная?

Взгляд Юли непрерывно метался по зеленому покрытию поля. Она даже не осознавала, насколько странно выглядит со стороны. «Да она под кайфом, точно тебе говорю», — подумал бы любой, заставший ее сейчас в таком состоянии: трясущиеся руки, бессвязная речь, прерывистое дыхание, мелкая дрожь по всему телу. Как рассказать подруге о ее планах, а уж тем более попросить во всем этом участвовать? «Ты что, с ума сошла?» — непременно скажет она. Возможно, Таня и не станет предпринимать ничего более серьезного, что сделал бы другой нормальный и адекватный человек. Но заставить вернуться домой и выбросить эту дурную идею из головы она точно попробует. Станет присматривать за ней, как поступила бы настоящая подруга. И больше никогда не отпустит одну куда бы то ни было. В иной ситуации это было бы замечательно, а еще сильно и достойно уважения, но не сейчас. Сейчас Юле необходимо, чтобы подруга поверила ей, или хотя бы доверилась, пускай и в последний раз. Такой услуги ей никогда больше не потребуется, а возможно, и не представится подобной ситуации, даже при всем на то желании…

— Да скажи же ты, не томи! — требовала ответов Таня. — Что случилось? Все так плохо? Ты что, убила кого-нибудь?

— Что? Черт, нет конечно! — Немного помолчав, она предложила подруге присесть рядом на скамейку. — Выслушай меня, пожалуйста. Мне очень нужна твоя помощь.

— Ладно, мисс загадочность, — удивленно проговорила Таня, все еще ничего не понимая.

— Ты же знаешь, как я тебя люблю, правда? Как я тебе доверяю? И мне нужна твоя помощь. Никто, кроме тебя, не сможет мне помочь. Никто не поверит… Вот же черт… Я собираюсь…

Еще минуту назад ей казалось, что она сможет сказать все, что собиралась, но не смогла. Она встала и заходила взад-вперед, мельтеша перед глазами у Тани, обескураженной внезапным и абсолютно непонятным изменением состояния подруги. По ее взгляду было видно, что та с трудом сдерживается, но ждет, пытается выслушать, разобраться, в чем же таится причина ее неожиданного смятения.

Разогнав застоявшуюся в венах кровь, Юля поняла одну простую истину: Тане вовсе ни к чему заранее знать, что конкретно она собирается сделать. Достаточно лишь согласиться поехать с ней туда, где она так или иначе выполнит свою роль. К тому же, даже если она не справится, результат, который лежит в основе, в любом случае будет ею достигнут.

Она прокручивала в голове обрывки тех строк из книги доктора Высокова, в которых он рассказывал о происходившем далее, после ее появления на пороге лечебницы. Они помогали ей набраться решимости и храбрости. Думала о том, как ему, словно знак свыше, на ум пришло решение, вернувшее веру в возможность привести план столетия в исполнение. Она помнила не все, так как читала тогда лишь мельком, выхватывая одиночные предложения из общего потока рукописного текста. Но то, что ей бросилось в глаза, заставляло и ее поверить в свои силы, потому что слова доктора были больше чем убедительны — теперь она сама хотела отомстить монстру, посчитав, что расквитаться с ним важнее всего, и даже ее самой. До той последней главы, прочитанной ею, она видела в Высокове сильного, знающего свою истинную цель человека, даже немного жестокого. Но теперь, основываясь на текущую в хронологической последовательности цепочку описанных в книге событий — сломленного, скорбящего и убитого горем мужчину.

Доктор рассказывал о том, как старался помочь Юле уничтожить монстра. Юля также вспомнила слова старика Михаила: «Ты должна была заметить, что он старался помогать и всячески содействовать тебе, насколько это было в его силах». Все это нависло над ней, слившись воедино с ее совестью, заставляя каждый день и каждый раз с новой силой терзаться тем, что сотни тех жизней, что были уничтожены, так и не будут отомщены, если она не выполнит обещание, данное себе самой. И то, к чему столько лет стремился доктор Высоков. Тонкую связь и какое-то необъяснимое родство с ним вдруг пронзило ее душу, и она ощутила, что на самом деле является той самой девушкой — даже если в ее прошлой жизни, — столь жестоко уничтоженной безжалостным существом. И поняла, почему Михаил смотрел на нее такими добрыми и ласковыми глазами, почему относился к ней так чувственно и с ощутимым теплом — он видел в ней свою маму. Ту, что, пусть и не по своей воле, но однажды покинула его, когда он был еще совсем ребенком, а теперь вернулась. Эта мысль еще больше разожгла в Юле огонь желания отомстить.

Она не могла оставить все как есть, но и не могла сделать этого сама. Выход оставался лишь один, и она начала:

— Слушай, я хочу, чтобы ты поверила мне, молча, без лишних вопросов. Я потом тебе все объясню, правда. Все до мелочей, в самых-самых детальных подробностях, как только захочешь. Но сейчас мне нужно, чтобы ты поехала со мной к руинам той больницы.

— Что? Зачем? — ответила Таня в ту же секунду. — Нет, я слышала, что ты просила не задавать вопросов. Но я просто ничего не понимаю. Уже темнеет на улице, вот-вот пойдет дождь. Зачем может понадобиться ехать туда именно сейчас? Почему не завтра, если уж так нужно? Будет день. Все можно сделать по дню.

— Танюш, родная… Пожалуйста, я умоляю тебя! Другой возможности может уже и не представиться. Мне нужно туда. Прямо сейчас. Хоть на несколько минут. Ты же на машине?

— Нет, ты правда с ума сошла… — Она поднялась со скамейки и пошла к выходу, устремив какой-то разочарованный взгляд в бетон под ногами. Юля уже подумала, что все было напрасно,