переваривать в голове ей было омерзительно неприятно. Хотелось забыться сном, исчезнуть, утонуть в пустоте, но на этот зов пришла лишь душевная пустота.

Вскоре, даже незаметно для самой себя, она крепко уснула, беспробудно проспав почти до обеда.

В половине двенадцатого ее разбудил управляющий, сказав, что нужно либо доплатить за проживание, либо покинуть номер до полудня.

Она собиралась доплатить, оставшись в отеле еще как минимум на день, безвылазно валяться в постели и никого не видеть. Но раздавшийся с телефонной трубки звонок испортил ее планы.

Экран ее телефона еще не полностью просох, отчего изображение на нем поплыло и разобрать имени звонившего не удавалось. Да и на сам звонок она ответила с трудом — сенсор почти не реагировал на прикосновения ее пальцев.

— Алло, — безжизненным голосом сказала Юля. — Кто это?

— Ты уже и не узнаешь меня?

— А, Таня… Узнаю, извини. У меня телефон промок вчера. Экран почти не работает, вот я и не увидела имени. Ты где?

— А ты где? — серьезным тоном переспросила Таня. — С тобой все в порядке? Где ты?

— Я… отхожу от вчерашнего. Вроде бы все в порядке.

— Приезжай ко мне, — сказала Таня без лишних эмоций. — Нам нужно поговорить, если помнишь.

— Эмм…

— Вот только не надо этого, ладно? Я жду тебя. Я не знаю, что все это значит, но уверена, что ты сможешь дать мне приличное объяснение. Я хочу тебе верить, но это очень сложно, понимаешь? Так дай мне возможность разобраться в причинах всего того, что вчера произошло.

На полминуты в трубке повисла тишина.

— Ты еще здесь? — уточнила Таня.

— Да, прости. Хорошо. Я приеду. Ты дома?

— Да. Дома. Жду тебя. — И она положила трубку.

Юля оделась в те же вещи, в которых была вчера. Они все еще пахли дождевой водой и по́том. Топ растянулся и висел на ней, будто бы его стирали в горячей воде и нещадно выкручивали. Но ей на это было плевать. Спортивный бюстгальтер прикрывал грудь, а значит, все в порядке. «Нынче и не такое носят», — говорила она сама себе, убеждаясь в отсутствии необходимости привести себя в порядок.

Она оставила ключи от номера на ресепшене, также оставила хорошие чаевые менеджеру и вышла на улицу. День в самом разгаре. Солнце высоко в зените. На небе ни единого облачка — совсем не похоже, что вчера был такой сильный дождь. Если бы не мокрый местами асфальт, то было бы вообще сложно поверить в реальность вчерашнего дня. Он был перенасыщен фантастическими событиями и слишком бурными эмоциями, которых среднестатистический человек не переживает и за всю свою жизнь.

Поймав такси, Юля назвала адрес и поехала к подруге, чтобы попытаться реабилитироваться в ее глазах. Попытаться вернуть ее доверие и объясниться за ряд столь глупых и совсем нелогичных поступков. Но она даже представить не могла, как Таня воспримет ее личную правду. Она лишь верила, что, поделившись с лучшей подругой всем тем бременем, лежащим на душе тяжелым камнем, теперь открыто и без утайки, ей станет легче; им обеим. И даже если Таня ей все же не поверит, то хотя бы будет знать, что наконец-то была честна и с подругой и, в конце концов, сама с собой. Что ей больше не придется лгать, выдумывая все новые и новые глупые отговорки и причины ее странного поведения.

Но всему этому не суждено было случиться.

Едва Юля ступила за порог квартиры своей подруги, в комнату ворвались несколько человек в белых халатах и связали ее по рукам и ногам, не позволив объясниться. Во главе всех этих людей был следователь Довлатов. Таня тихонько плакала, отойдя к стене, чтобы не мешать санитарам делать свое дело. И нашептывала слова извинения за предательство перед обездвиженной подругой.

Юля предполагала подобный исход событий, даже где-то в глубине души считала, что, возможно, ей самое место в психушке, только не ожидала, что упечет ее туда тот человек, с которым она провела всю свою жизнь, деля с ним горе и радость в каждом из их проявлений. Ей было досадно, что ее предала лучшая подруга, солгав о том, что хочет услышать объяснения. А вместо этого заманила ее в ловушку и отдала этим людям. Но сделанного не воротишь.

Следующие несколько месяцев Юля провела под строгим наблюдением врачей, в клинике по лечению психически неуравновешенных и особо опасных пациентов.

Глава 23. Консилиум

— Вы слышите мой голос?

— Да.

— Хорошо. Назовите, пожалуйста, свое полное имя.

— Юлия Игоревна Неводная.

— Осознаете ли вы, где находитесь?

Юля окинула взглядом большое овальное помещение.

Перед ней расположились ряды стульев и столов, за которыми в шахматном порядке сидит около дюжины мужчин в белых халатах и высоких шапочках поверх волос. У большинства из них на носу висят очки в толстой оправе с изогнутыми стеклами, искажающими реальный размер глаз. Множество ярких ламп направлены ей в лицо, чтобы каждый из этих врачей мог видеть ее эмоции и в достаточной мере оценивать ее реакции и правдивость ответов, которые должны в обязательном порядке следовать за каждым из поставленных вопросов.

Слева и справа от столов расставлены трибуны для зевак — так назвала бы их сама Юля, потому что ощущала себя не кем иным, как цирковой зверюшкой, обязующейся по команде укротителя выполнять заранее отработанные месяцами дрессировок трюки. Только зрители не голосили, а лишь внимательно слушали, так же, как и врачи, пытаясь заметить новую интересную выходку несчастно артиста.

Из-за ослепляющих прожекторов ей сложно рассмотреть лица присутствующих, но она уверена, что среди всех них есть и те, перед которыми ей ужасно стыдно показываться в таком свете. Их не много, но все они здесь. Четверо. Она слышит тихие всхлипывания подруги. Плач сына, что не видел матери уже больше трех месяцев. Или ей это только кажется? Присутствия в этом зале сестры и мужа она не ощутила, но знает, что они наверняка здесь. Только им нечего сказать, глядя эту жалкую картину.

В центре всего этого — она, но не в бархатном фартуке с рюшами, и не скачет с каната на канат, из кольца в кольцо, а на скамейке, в усмирительной рубашке, с завязанными за спиной рукавами, плотно фиксирующими руки вдоль туловища.

— Да, — сказала Юля. — Я нахожусь в психиатрической лечебнице на принудительном лечении.

— Понимаете ли причины, — продолжал один из врачей, занимавший центральную позицию среди коллег, — по которым вы вынуждены проходить лечение в этом учреждении?

— Да.

— Расскажите, пожалуйста, подробнее об этих причинах.

Юля вновь