— Ну вот, ты приехал. Получил письмо от нотариуса?

Вопрос удивил меня.

— Какое письмо?

Настала его очередь удивляться. Наша встреча приобретала сюрреалистический оттенок.

— Ты разве не получил моего письма? Ты не из-за него здесь оказался? — Видя мое недоумение, он объяснил: — Здешний нотариус мэтр Серж Бардон должен был прислать тебе извещение примерно неделю назад, сообщить, что когда тебе исполнится шестнадцать, ты должен прибыть на остров Морнезе и зайти к нему в контору. Как ты догадываешься, дело касается наследства.

— Неделю назад я уже был тут, на острове, в лагере.

И я вкратце рассказал, каким образом очутился на острове и чем здесь занимаюсь. Отец выглядел слегка раздосадованным.

— Наверное, письмо получили Тьерри и Брижит. Они должны были тебе сообщить… Как же так…

— Папа, они завтра приедут, — перебил я.

Он словно удивился еще больше:

— Завтра? На остров?

— Да, они приедут навестить меня в мой день рождения. И конечно же, привезут письмо от нотариуса.

— Ну да, ну да…

Он задумался, ссыпал песок между пальцами. Эта тихая минута была наполнена тайной и ностальгией. Я подумал, что времени у меня много, торопиться некуда. И снова заговорил:

— Так вот почему ты не слишком удивился, увидев меня? Ты ждал, что я приеду.

Пауза.

— Знаешь, я уже ничего особенно не ждал. Это письмо я отправил, словно бросил в море бутылку. Я написал его так давно. Десять лет назад. Если бы я мог его вернуть… Но как вышло, так вышло. Главное, что смогу с тобой поговорить, объяснить, прежде чем ты его прочтешь. Но как ты меня нашел?

Я посмотрел на хижину над пляжем.

— Старый моряк.

Он улыбнулся.

— Мне бы надо остерегаться, он хитер, а с виду и не подумаешь. Но он один из немногих людей на острове, в чью честность я верю. Он бы не выдал меня никому, кроме тебя. Ему они тоже давно сломали жизнь. Но это отдельная история.

Он замолчал, посмотрел на меня, не переставая играть с песком, и наконец произнес:

— Ты стал мужчиной.

— Да нет, — пробормотал я.

— Да-да. Впрочем, разве у тебя был выбор?

Он явно не знал, с чего начать. Я помог ему:

— Почему ты не сообщил мне, что жив?

Казалось, от моего вопроса ему стало легче.

— Я просто оберегал тебя, Колен. Ты был в опасности, и мне пришлось скрываться, чтобы все считали меня умершим.

— Расскажешь сейчас?

Я устроился поудобнее и стал слушать. Его голос убаюкивал, как в самом раннем детстве.

— Конечно. Я все тебе расскажу. Но ты должен быть очень осторожным, Колен. Очень осторожным. Никому не доверяй. Особенно на этом острове. Никому. Знаешь, это очень странный кусок земли, он лишь кажется спокойным и безмятежным, однако почти каждый его житель здесь скрывает преступление, совершенное или им самим, или кем-то из его близких. Все тут повязаны друг с другом. Как мафия на Сицилии или на Корсике, только более тайная. Северная мафия, незаметная, скрытая. Но такая же неумолимая и жестокая. Тут властвует закон молчания. Все за всеми следят, каждому есть что терять. Вот потому мне и пришлось притвориться мертвым. Я не мог доверять никому, ни единой душе. По-другому было нельзя.

— А что это за остров на самом деле?

— Знаешь, Колен, поначалу, задолго до твоего рождения, этот остров был для нас настоящим раем. Как для всех чужих, кто сюда приезжает летом, для туристов. Хотя в то время туристов было немного. Я оказался здесь, выучившись на историка. Специализация — культурное наследие и археология. Исследовал развалины аббатства Сент-Антуан — всеми забытого бенедиктинского монастыря, он был почти совсем разрушен во время революции. Сначала я приезжал сюда на несколько недель, часто вместе с твоей мамой. Мы познакомились в Кане, на втором курсе университета, нам было по девятнадцать лет. Я защитил магистерскую диссертацию по аббатству и продолжил раскопки. Работал воспитателем в интернате коллежа на континенте, но каникулы всегда проводил тут. Чем дольше я копал, тем больше убеждался, что подземелья острова — настоящий лабиринт. Я был едва ли не первым за последние двести лет, кто стал присматриваться к развалинам. Работы был непочатый край, все еще предстояло открывать. Два года спустя мы с твоей мамой поженились.

Свадьба моих родителей. История их любви…

Пока я его слушал, ко мне возвращалось одно и то же навязчивое воспоминание: те фотографии и тот фильм, взрослые за столом и я, играющий в пыли, на земле. Мой отец сидит рядом. Поворачивается ко мне, в руке стакан вина. Беспокойная рука. Рука, гладившая ногу девушки, не мамину. Ногу рыжей девицы, этой Джессики.

Сейчас рука моего отца скользила по песку, пересыпала песчинки. Он длинно вздохнул, словно ностальгия оказалась слишком сильна.

У меня возникло ощущение, что та ласка под столом была главной причиной всего, именно она все объясняла. Мои родители так любили друг друга, все вокруг мне об этом твердили. Могла ли подобная страсть обернуться трагедией из-за банальной измены? Что в действительности случилось?

Я поднял глаза на отца и поежился.

Может, я и сейчас выдумываю себе судьбу в шекспировском духе? Из-за обычной неверности? Простого флирта? Правда, скорее всего, была удручающе проста. В конце концов, значение имел один вопрос: хватит ли у меня смелости поговорить об этом с отцом?

А он, не замечая моей растерянности, продолжал рассказывать:

— Мы с твоей мамой все чаще и чаще приезжали на остров. Я создал товарищество, ассоциацию Святого Антония, и нас постепенно становилось все больше. Твоя мама втянула в эту авантюру своего брата Тьерри, чтобы хоть чем-то его заинтересовать. За ним последовала его девушка, Брижит. Им в то время нечем было заняться. Я сумел уговорить нескольких однокурсников, но ни одного из местных. Нас уже недолюбливали — должно быть, считали, что мы лезем не в свое дело. Но я ничего не замечал, сидел в своем коконе. Фермер во владениях аббатства нас едва терпел. Мы держались только потому, что нас поддерживало Общество охраны исторических памятников, я получил все официальные разрешения, и нас нельзя было просто взять и прогнать.

— А разве участок не принадлежал тебе?

— Тогда еще нет. Фермер умер годом позже, участок выставили на продажу. У твоей мамы было отложено немного денег, она получила наследство после смерти ее деда, у меня тоже была самая малость. И еще мне помог один друг, дал взаймы… Ты его не знаешь.

— Президент компании «Евробильд», да?

Он удивился.

— Я вчера навестил няню. Она мне кое-что рассказала.

— У Мартины все хорошо?

— По-моему, все хорошо.