смутного недовольства собой. И теперь при золотистом свете утра, составляя победную реляцию для Баркера и вдыхая аппетитный аромат жареного бекона с яичницей, удивительным образом смешанный с запахом морских водорослей, он по-прежнему не ощущал, казалось бы, вполне законной радости. Появилась мисс Динмонт. Она была в белом халате, что делало ее похожей то ли на врача, то ли на монашенку, сообщила, что ее пациент пришел в себя, и попросила Гранта не подниматься к нему до прихода доктора Андерсона: она опасалась за рецидив. Грант нашел ее довод резонным и согласился.

– Он что, только сейчас пришел в себя? – спросил затем Грант.

– Нет, – ответила девушка, – несколько часов назад.

И спокойно удалилась, оставив Гранта теряться в догадках по поводу того, какие разговоры вели сиделка и ее пациент в течение этих нескольких часов.

За завтраком к нему присоединился Дрисдейл – дружелюбный и скупой на слова, как и накануне. Он предложил Гранту посвятить этот день настоящей рыбной ловле – в отличие от предыдущего дня, когда инспектор рассеянно и бесцельно лишь мутил воду. Грант сказал, что отправится сразу же, как только узнает от доктора Андерсона о результатах осмотра больного.

– Вероятно, – добавил он, – можно будет устроить так, чтобы все полученные на мое имя телеграммы доставляли немедленно прямо мне в руки?

– О да, конечно. Пиджон обожает быть в центре событий. Сейчас он просто расцвел оттого, что всем нужен.

Доктор Андерсон – маленький человечек в потрепанном и весьма неопрятном твидовом костюме – объявил, что пациент чувствует себя вполне прилично, «прилично вполне, даже память не пострадала», однако он рекомендует Гранту, которого он принял за близкого друга потерпевшего, не навещать его до вечера. Лучше всего ему денек-другой не вставать и побыть в покое. Поскольку мисс Динмонт взяла на себя заботу о нем, то опасаться нечего. Мисс Динмонт превосходно знает свое дело.

– Когда он будет в состоянии перенести дорогу? – спросил Грант. – Нам нужно поскорей вернуться на юг.

– Если вы очень торопитесь, то, возможно, послезавтра. Или в самом крайнем случае завтра, – добавил доктор, заметив разочарование Гранта, – но, право же, лучше выждать еще хотя бы один день.

– Куда спешить? Лишняя смола кораблику не помешает, – заметил Дрисдейл.

– Как бы тот кораблик с якоря не сорвался! – откликнулся Грант и, обернувшись к изумленному доктору, разъяснил ситуацию.

– Как вы думаете, он не сможет сбежать, если мы дадим ему еще день на поправку? – спросил он затем.

– За сегодняшний день можете не волноваться, – ответил доктор. – Сейчас он и мизинцем не способен шевельнуть. Если решится сбежать, то его придется нести на руках, а я не думаю, чтобы кто-нибудь здесь на это согласился.

После такого заключения Грант, по-прежнему ощущая беспричинное недовольство собой и не понимая его причины, составил дополнительную телеграмму на имя Баркера и в сопровождении Дрисдейла отправился удить.

Вдосталь насладившись любимым занятием, которое лишь однажды было прервано прибытием посланца Пиджона – курносого юнца с торчащими, как ручки кастрюльки, ушами – с телеграммами от Баркера, он и Дрисдейл где-то между пятью и семью вернулись домой. Ополоснувшись, Грант постучал в дверь комнаты, где лежал Ламонт.

Мисс Динмонт впустила его, и на него глянули черные глаза Ламонта.

«Слава богу! Не сбежал!» – облегченно подумал Грант. Ламонт первым нарушил молчание.

– Ну вот вы меня и поймали, – проговорил он, чуть растягивая слова.

– Похоже на то, – согласился Грант. – Однако вы заставили меня здорово побегать.

– Да, – откликнулся Ламонт, быстро взглянув на девушку и тут же снова переведя взгляд на Гранта.

– Скажите, что заставило вас нырять? Что была у вас за идея?

– Плавать и нырять я мастер. Если бы не поскользнулся, добрался бы до скал и затаился – один нос торчал бы из воды – до тех пор, пока вам не надоело бы ждать, а там, глядишь, и стемнело бы. Но вы победили в этой гонке. Хотя всего на голову, – закончил он, прибегнув к лексикону наездников. Похоже, он был доволен собственным остроумием.

Наступило короткое молчание.

– Думаю, инспектор, он уже в состоянии провести ночь без сиделки, – послышался размеренный, невозмутимый голос мисс Динмонт. – Во всяком случае, медицинская помощь ему не потребуется. Может, кто-нибудь в доме согласится подежурить при нем на всякий случай?

«Она намекает, что ее пациент достаточно оправился и ему нужен более солидный страж», – благодарно подумал Грант и спросил:

– Вы хотите уйти сейчас же?

– Да, как только можно будет найти мне замену, не причиняя никому лишнего беспокойства.

Грант вызвал горничную, объяснил ей, что требуется, и сказал девушке, что она может уходить, а пока возле постели останется он сам.

Мисс Динмонт стала собирать вещи, а Грант отошел к окну и стал глядеть на лох – чтобы не мешать, если бы им захотелось обменяться несколькими словами. Но за спиной у него было тихо, и, повернув голову, он увидел, что девушка явно вся поглощена упаковкой своих вещей, а мужчина смотрит на нее неподвижным взглядом, с открытым нетерпением ожидая ее ухода. Грант снова стал глядеть в окно.

– Я увижу еще вас до отъезда? – раздался голос мисс Динмонт у него за спиной.

Ей никто не ответил, и Грант понял, что вопрос адресован ему.

– Надеюсь, что да. Если не встретимся здесь, вы позволите зайти к вам домой?

– Хорошо. Тогда я сейчас не прощаюсь.

С этими словами она подхватила свой сверток и вышла.

Грант взглянул на своего пленника и тотчас отвернулся. Даже в душу убийцы не годится влезать в сапогах. Когда Грант снова поглядел на Ламонта, глаза того были закрыты, а на лице застыло выражение такого беспредельного отчаяния, что Грант неожиданно почувствовал, что растроган. Значит, все же Ламонт действительно успел увлечься ею и это не был циничный расчет.

– Могу ли я что-нибудь для вас сделать, Ламонт? – спросил он.

Темные, словно невидящие глаза распахнулись и обратились в его сторону.

– Вероятно, это будет действительно чересчур – заставить вас поверить, что я никого не убивал.

– Боюсь, что да, – сухо ответил Грант.

– Но я правда не совершал этого.

– Никто и не ожидает, что вы сами в этом признаетесь.

– То же самое сказала и она.

– Кто? – удивленно спросил Грант.

– Мисс Динмонт. Когда я сказал, что этого не делал.

– Ах так? Видите ли, тут действует закон исключения. Тем более улики настолько явные, что ошибка едва ли возможна. Вплоть до вот этого. – И Грант указал на шрам у большого пальца. – Откуда он у вас?

– Порезался в то утро, когда затаскивал сундук на новой квартире в Брикстоне.

– Да будет вам, – небрежно бросил Грант. – Не станем обсуждать