Наконец, когда он уже вышел на тропинку, ведущую от реки прямо к воротам форта, он увидел лежащее на ней распростертое тело.

Он осторожно приблизился и перевернул тело лицом вверх. У индейца был пробит лоб. И из раны вытекал мозг. Это был тот самый индеец, которого он ударил рукояткой пистолета. Де Пейрак постоял, разглядывая его. И хотя он был не прикрыт и являл собой прекрасную мишень для врага, теперь он знал, что опасаться ему нечего.

Индеец принадлежал к тем, кто нападает только ночью и исчезает с появлением дня. К тем, кто может не бояться умереть в темноте, ибо их душ уже не коснется проклятие предков, к единственным, кто осмелится…

Индеец мог быть только из них, и, наклонившись к убитому, Жоффрей де Пейрак получил этому подтверждение. На груди у индейца что-то блеснуло. Резким движением граф оборвал ленту амулета. Быстро взглянув на него, он бросил его в карман своего камзола.

Затем медленно начал подниматься к воротам Катарунка.

Анжелика долго не могла уснуть. Головная боль не проходила, мучительно давило виски, давило глаза.

Ночью «музыканты», которых привел Никола Перро, чтобы усладить музыкой ирокезских вождей, самозабвенно били в барабаны, трещали в трещотки и нудно дудели в свои деревянные дудки. Розовые отсветы костров проникали через пергамент маленького окошечка.

Анжелике все время казалось, что там вот-вот появится какая-нибудь ужасная физиономия. Индейцы танцевали во дворе вокруг костров и в самом доме. Анжелика представляла себе, какой там сейчас идет пир, как индейцы и белые передают друг другу деревянные миски, полные пшеничной и маисовой каши, политой сверху медвежьим жиром и посыпанной зернами подсолнечника, как режут огромные куски вареной медвежатины и поднимают тяжелые кубки. Временами до нее долетали хриплые, удивительно однообразные крики, заглушавшие пронзительные и назойливые звуки музыки, тогда Анжелика вздрагивала и ей становилось вовсе не по себе.

Она боялась чего-то, и ей очень не хватало мужа.

«Как мне хочется, чтобы ты был сейчас здесь, со мной, — думала она совсем по-детски. — Ты так мне нужен…»

Потом мысли ее начали путаться, и она погрузилась в глубокий сон. Когда она проснулась, вокруг стояла мертвая тишина. И сквозь плотный пергамент в комнату просачивался необычный свет.

У своей кровати Анжелика увидела неподвижную фигуру Уттаке. Он был гол и смертельно бледен. Его можно было принять за изваяние из желтого мрамора. Склонив голову, он смотрел на нее, и вдруг она заметила, что по его плечу стекает алая кровь.

Чуть слышно он прошептал:

— Женщина, оставь мне жизнь!

Анжелика мгновенно вскочила с постели, скорбная тень индейца тут же исчезла. В комнате никого не было.

«Господи, я, кажется, начинаю сходить с ума, — подумала Анжелика. — Неужели у меня начались видения, как у индейцев?»

Она провела дрожащей рукой по лицу. Сердце бешено колотилось в груди. Она напрягла слух. Что значила эта тишина? В ней было что-то неестественное, она невольно настораживала.

Что-то случилось!

Анжелика стала быстро одеваться. В спешке она схватила первый попавшийся ей под руку плащ, тот самый малиновый, в котором она была на пиру в день прибытия в Катарунк. Она и не предполагала, что именно этот плащ поможет ей спасти человеческую жизнь…

В соседней комнате здоровым сном юности спали ее сыновья. Осторожно приложив ухо к двери комнаты супругов Жонас и услышав их ровное дыхание, она немного успокоилась.

Но окружавшая тишина продолжала тревожить ее. Стараясь не шуметь, она открыла входную дверь, и прямо в лицо ей ударил ослепительно-яркий свет этого утра, пробившийся даже через маленькие, почти непроницаемые квадраты ее окошка. На нее тут же пахнуло холодом, на мгновение ослепнув, она зажмурилась и едва сдержалась, чтобы не крикнуть: снег!

Снег выпал ночью, ранний, нежданный-негаданный. Мягко падая, он укрыл землю ватным одеялом, приглушившим все звуки.

К утру снежные хлопья приостановили свой безмолвный таинственный танец, но снег создавал ощущение неожиданности и новизны. Кругом все было пусто. Однако белый ковер, застилавший двор, хранил на себе отпечатки множества свежих следов.

Ворота форта были распахнуты настежь, и прямо за ними на земле, как ей показалось, лежал человек. Она бросилась было туда, но в этот самый миг густая полоса тумана наползла на нее сзади, перевалив через крышу дома огромным облаком серого дыма, солнце сразу же скрылось, и Анжелика очутилась в глухой непроглядной мгле.

Раздался пронзительный, какой-то странный крик. Но того, кто кричал, не было видно. Ощупью пробираясь вдоль ограды, она оказалась у Самых ворот. Она вышла из них и теперь уже совсем не представляла, где же она заметила лежащего человека.

Она крикнула. Голос прозвучал глухо, как в подушку.

Внезапно налетевший туман начал рассеиваться, оседая блестящими каплями на землю. На глазах у Анжелики гигантский темный призрак начал превращаться в алый клен, одиноко стоявший у самого входа в форт. Снегу не удалось скрыть его роскошное одеяние. Белоснежная кайма только подчеркнула яркость его красок. Лучи пробивавшегося солнца струились сквозь его пурпурную листву, как через рубиновые витражи.

Когда туман ушел наконец к реке, Анжелика увидела, что по склону холма медленно поднимается человек. Она узнала в нем юного барона де Модрея. Он словно излучал сияние и был прекрасен, как Михаил Архангел.

Его белокурые волосы блестели под индейским убором из перьев и жемчуга. Короткий плащ из лосиной кожи был распахнут, на голой груди сверкал золотой крест и какие-то амулеты, а в высоко поднятой над головой руке — лезвие длинного ножа. Он шел, подняв голову к форту, и не было слышно его шагов. В его светлых глазах застыло райское блаженство.

Сквозь туман ему явилось дивное видение: женщина неземной красоты, с лилейно-бледным лицом и чудесными зелеными глазами, залитая лучезарным светом, исходившим от алого клена. Светлая и величественная, завернувшись в малиновый плащ, она ждала его, она смотрела, как он приближается к ней.

Потрясенный, он преклонил колени.

— О Богородица, — прошептал он срывающимся голосом, — о Матерь Божья, будь благословен этот день! Я знал, что ты явишься мне в час моего торжества!

Он потряс перед ней чем-то темным.

— Вот волосы дьявола! Вот дар, который я обещал тебе! О Богородица… Это скальп Сваниссита…

Снег перед ним расцвел красными цветами. Это падали капли крови…

Вновь налетел туман и Анжелика больше не видела стоявшего перед ней на коленях человека. Но слышала, как он кричит, словно безумец:

— Сваниссит мертв! Слава Господу, слава Всевышнему!

Как слепая, хватаясь руками за воздух, Анжелика добралась до ворот. Она прошла почти через весь двор, пытаясь найти дом, где этой ночью шел пир. Вдруг в нескольких шагах от себя она разглядела широко распахнутую дверь, зиявшую, как черный провал в туманной мгле. Ветер со скрипом раскачивал на кожаных петлях тяжелые створки. Ужасное предчувствие сжало ей сердце.