Кроме того, сейчас заканчивается составление перечня необходимого оборудования и станков, которые будут закуплены в Германии. На германский же кредит. Сроки поставки их сюда планируются уже через три-четыре месяца. С ними также приедут законтрактованные в Германии инженеры и мастера-наладчики. И их всех тоже нужно жильем обеспечить. А отвечать за все это перед императором назначен Федор Васильевич Дубасов. Он, как вы знаете, довольно крут. Так что поработать всем нам предстоит всерьез.

Казна берет на себя этот немалый груз еще и по той простой причине, что, случись беда и окажется серьезно поврежден по корпусу хоть один из наших крейсеров, чинить его будем до морковкина заговенья с тем народом и средствами, что сейчас здесь есть. А оно нам надо? Есть хорошая поговорка: кто хочет что-то сделать – тот ищет способ, кто не хочет – причину. Этих последних будут гнать без погон и пенсии. Говорю не чтоб напугать кого, не дай бог, просто разъясняю каждому степень ответственности и некоторые полномочия вице-адмирала Дубасова. Война, однако, идет, господа!

А чтобы наше уважаемое портовое начальство не тушевалось перед всем этим ворохом дел, скоро оно получит вполне квалифицированных помощников. Первыми из контрактников, уже на днях, к нам со своим хозяйством прибудет бригада инженеров, техников, мастеров и рабочих-станочников из Сормова. Причем во главе с главным инженером завода Приемским и его помощником Хренниковым. Добра с собой всякого для нас они везут аж два эшелона. Всего их сорок шесть человек. Семеро с семьями. Смотрите, чтобы с жильем вопросов не возникло. И я попрошу вас, господа, Николая Николаевича во всех вопросах по организации судоремонта и прочих производств ставить выше меня. Поскольку в этих делах его опыт и способности неоспоримы, от меня он получит полный карт-бланш. И должность директора-распорядителя на Морзаводе в придачу.

Да, так вот получилось – питерцы в Артур, а нижегородцы к нам. Владивостоку отныне надлежит быть полноценной военно-морской базой, главной базой флота на Тихом океане. И сейчас никто за нас этого не сделает. Слава богу и государю, что пособляют нам: лучших из лучших в подмогу шлют… У кого еще вопросы есть? – подвел итоги обсуждения Руднев.

В воцарившейся в зале тишине было слышно, как упрямо и целеустремленно долбится о стекло дальнего окна очнувшаяся от спячки синяя, по-летнему дородная муха.

– Тогда пока все. Прошу названных офицеров со мной на «Богатырь». Кстати, обратите внимание, господа: даже мухи уже проснулись! Пора бы, пора бы и нам… – хохотнул Руднев и, слегка прихрамывая, направился к дверям.

Оставив медленно отходящее от состояния «пыльным мешком по голове» собрание утрясать и согласовывать дальнейшее расписание работ, Руднев не мешкая вышел в море на «Богатыре», откуда спустя пару часов вернулся с повеселевшим лейтенантом Гревеницем и новой системой организации орудийного огня.

Вот так. С одной стороны – сделано большое, нужное дело, ведь в оставленной Карпышевым реальности систему пристрелки барона Гревеница довели до практического использования только после войны. С другой… Не было никакой необходимости при наличии на дежурстве «Громобоя» с разведенными парами срывать в море «Богатыря». Да и оставлять совещание, не дав ошарашенным подчиненным собраться с мыслями для возражений, для руководителя дурной тон. В общем, какая-то дикая смесь гениальности, в основном благоприобретенной за счет послезнания, дилетантства и азарта.

* * *

Раскрутив маховик работ по перевооружению «нормальных» крейсеров отряда, Руднев удивил всех, с еще большим рвением занявшись созданием вспомогательных. Во-первых, бывший товаро-пассажирский пароход Доброфлота «Херсон», получивший по мобилизации имя «Лена», был отремонтирован настолько[7], насколько это вообще было возможно при ограниченных возможностях Владивостокского порта. И довооружен, благо водоизмещение позволяло.

Кроме того, Руднев нанес визит капитану «Мари-Анны» и сделал ему предложение, от которого тот не смог отказаться. В результате команда «Мари-Анны» отправилась в Европу на поезде вместе с бывшим капитаном – бывшим владельцем судна. Капитан стал на полтора десятка тысяч фунтов богаче, но судовладельцем быть перестал. Сделка была взаимовыгодна. Один продал подержанный угольщик по сходной цене, другой получил дополнительное судно для переоборудования во вспомогательный крейсер, в нужном месте и в нужное время.

Оригинально решил Петрович вопрос о его командире. Бывший капитан «Сунгари» Сергей Владимирович Капитонов напросился на тет-а-тет к Рудневу и слезно стал просить его освободить от командования одноименным броненосным крейсером. Одно дело довести заурядный коммерческий пароход из пункта «А» в пункт «Б», другое – командовать кораблем линии в бою…

– Всеволод Федорович! Богу – богово, кесарю – кесарево, а мне, капитану трампа – трампово. Я не дорос. И не думаю, что когда-либо дорасту до командования броненосным крейсером. Я готов выполнять любую работу, связанную с транспортами, но от командования капитальным кораблем в бою – увольте. Поверьте, я не боюсь попасть под обстрел, я боюсь, что мое недостаточное знание военно-морского дела может привести к катастрофе, в которой к тому же пострадаю не только я, но и полтысячи экипажа моего корабля. А может, и не только моего, без знания морской тактики. Я не могу командовать людьми, когда сам порой не понимаю досканально всего того, чем они занимаются.

«Черт, как про меня ведь говорит, – пронеслось в голове Карпышева. – Если кто его и может понять на все сто, то это я…»

– Хорошо, Сергей Владимирович, если вы считаете, что новый броненосный крейсер в линейном бою – это пока не ваше, неволить не стану. Подыщем вам работенку по профилю. Вы японские порты хорошо знаете?

– Ну, на моей покойнице приходилось мне хаживать и в Нагасаки, и в Хакодате. Да и в Йокогаму несколько раз, а что, собственно? Нам ведь туда до конца войны путь заказан.

– Да мне надо, чтобы вы туда ночью тишком с десяток подарочков доставили, типа того, что бедняжку «Сунгари» на части разнес. Ну а по пути будете ловить японских купцов и проверять всех остальных, кто вам на дороге попадется…

Когда Капитонов вышел, Руднев облегченно перевел дух. Сам собой разрешился вопрос, который с недавних пор тяготил новоиспеченного контр-адмирала: царь отказался даже обсуждать вопрос о присвоении капитану парохода КВЖД звания капитана первого ранга Императорского флота. В телеграмме Вадик изложил ситуацию подробно: «Исключается в принципе. Деньги, орден – представляй, но мостик корабля первого ранга – нереально. Только потому, что сам о нас все знает, не записал тебя в «Кащенко». Максимум, с учетом заслуг молодости по службе, могут дать лейтенанта. Если устраивает, дальнейшее назначение в твоей компетенции. И с названием, увы, конфуз. «Кореец» утвержден, и то, в варианте «Память “Корейца”», а второй «гарибальдиец» назван «Витязем». Это он сам решил. И смысла давить по такому пустяку не вижу, по твоему «большому» списку еще треть до галочки не отработали. На сладкое тебе – «Варяг» и «Память “Корейца”» удостоены части нести кормовой Георгиевский флаг!»