– А как вы думаете, Аркадию Александровичу будет легко наблюдать, как его бизнес, «взращенный им и лелеемый, как дитя», будет разрушаться прямо у него на глазах? – простодушно спросила Катя.

Грановский покосился на нее с подозрением, не издевается ли, часом, над ним эта сумасшедшая.

– Для него это будет пытка! Мало того, он лишится финансовой опоры, которая кормила его (и вас также!) столько лет. Уж не думаете ли вы, что так безбедно все это время существовали на зарплату банковского служащего?

В душе Кати забрезжила надежда. Если она не нужна мужу, то, может, от рокового шага его удержит бизнес? Она прекрасно знала, что Аркадий – человек расчетливый, создавший свое материальное благополучие с нуля, – не станет кидаться деньгами даже ради какой-то там любви. Конечно, Катя не была уверена, но все же она неплохо изучила своего благоверного за годы семейной жизни. Внутренний голос говорил ей, что это шанс. А там – кто знает? Она выйдет из больницы, займется своей внешностью, похудеет, и он поймет, что его судьба – быть с ней. А как же другая женщина? За это время он вполне может к ней охладеть. Все, что нужно было Кате, – это немного времени, передышка.

– Передайте Аркадию Александровичу, что я не хочу обсуждать условия сделки, – сказала она с достоинством. – Я люблю его и не желаю развода.

Катя сама поражалась своей отваге, но это была отвага мыши, загнанной в угол. Меньше всего на свете она хотела казаться Аркадию шантажисткой. Но он сам не предоставил ей выбора. Впервые за всю свою жизнь она решила бороться.

Грановский уходил от нее в крайне пессимистичном настроении. Клиентка оказалась крепким орешком. Если бы на ее месте оказалась помешанная на деньгах аферистка, охотница за кошельком или любая другая любительница сладкой жизни, он нашел бы к ней подход без особого труда. Правда, его клиенту пришлось бы немного раскошелиться. Но это был бы типичный случай, к которому существовала масса уже проверенных рецептов. Что можно было сделать с влюбленной клушей без капли практичности в голове, Грановский не представлял.

В затруднительном положении находился и сам Аркадий Серебровский. Он бесился, негодовал, упрекал старого адвоката в том, что тот не может найти к клиентке подход, но в душе понимал, что и сам немного преуспел в этом. Он бегал в эту чертову клинику для психов, принося с собой цветы, конфеты, тратя часы драгоценного времени на разговоры с женой, которая раздражала его все больше. Она смотрела на него преданными, как у собаки, глазами и говорила о своей любви, а стоило ему, потеряв терпение, сказать ей что-нибудь обидное, она, еще хуже, замыкалась в себе. Временами Аркадию хотелось схватить ее за шиворот и хорошенько тряхнуть. Если бы это еще помогло решить проблему! Катя стояла на своем: ей нужно время, и она спасет их брак. Он, в свою очередь, пересмотрел свое первоначальное предложение и готов был пожертвовать четырехкомнатной квартирой, плюс – ежемесячное содержание, если она согласится. Это пробивало брешь в его бюджете. Но на что не пойдешь ради любви и свободы! Однако такая жертвенность только лишний раз убеждала Катю в том, что она на верном пути и стоит ей немного потерпеть, как супруг капитулирует, признав поражение.

В назначенный срок она вышла из больницы и вернулась домой. Судя по тому, что на мебели в их общей квартире лежал толстый слой пыли, Аркадий дома не жил. У Кати глухо заныло сердце, когда она переступила порог ванной комнаты, откуда ее несколько недель назад забрали. Скомканные полотенца на полу, разорванная на полосы простыня, засохшие пятна крови, следы множества людей – все это хранило память о мрачных событиях того рокового дня. Екатерина даже порадовалась, что Аркадий в ее отсутствие не наведывался сюда. Вряд ли у человека со здоровой психикой возникнет охота вернуться в этот дом, жить в нем, принимать ванну там, где в кровавой пене корчилось обнаженное тело жены.

Она была еще слаба, но все-таки твердо решила побороть физическое нездоровье и привести квартиру в порядок, подготовиться к визиту мужа. Серебровская была уверена, что он придет. Не сегодня, так через неделю. Несколько дней подряд она только и делала, что мыла, скребла, выносила мусор. Результаты оказались впечатляющими. Преобразилась не только квартира. Преобразилась Катя. Физический труд явно пошел ей на пользу. В ее глазах появился живой блеск, спина распрямилась, движения стали более сноровистыми. Она уже не шаркала ногами, как старуха, а двигалась, как и подобает женщине ее возраста. Ей нравилось вновь обретенное ощущение уюта собственного дома, когда знаешь наперечет каждую тряпку, любое полотенце в кухонном шкафу. Присутствие в семье домработницы облегчало быт, но крало у нее то, что всегда было ей мило. Ей нравилось быть хозяйкой и ощущать свой дом кончиками пальцев.

Однако прошла неделя, а Аркадий не явился. Не было вестей и от его адвоката. Складывалось впечатление, что они просто забыли о ней. После многократных больничных визитов, долгих уговоров, увещеваний, щедрых посулов, проклятий и угроз затишье воспринималось ею весьма тревожно. Когда подошла к концу вторая неделя пребывания Кати дома, ее состояние можно было охарактеризовать одним словом: паника. Она томилась, ожидая известий от Аркадия и не получая ничего – ни звонка, ни визита. Отсутствие информации порождало очень плохие предчувствия и, казалось, подтверждало ее самые мрачные опасения. А что, если их брак с Аркадием уже расторгнут? Кто его знает? Она где-то слышала, что иногда дела в суде рассматривают заочно. У нее не было адвоката, не было возможности с кем-нибудь посоветоваться, да и просто излить душу. Родители ее сторонились, так и не простив дочери страшного проступка. Пару раз забегала Маруся, но общаться с ней Екатерине было тягостно. Та постоянно вспоминала неудавшийся суицид и свою роль в сохранении жизни сестры. Ей нравилось рисовать положение Екатерины в безрадостном свете, и она на ходу отметала даже гипотетическую возможность возвращения Аркадия в лоно семьи. Ей радостно было осознавать, что она не одинока в своих несчастьях и сестре также не везет. Она готова была любить Екатерину больной, немощной, отчаявшейся, поскольку радоваться чужому счастью для нее всегда было тяжким испытанием. Каждый раз после ее визита Катя испытывала острый приступ безысходного отчаяния. Ей казалось, что Аркадий больше к ней не вернется. Воображение рисовало картины безграничного счастья, которое он наверняка испытывает с другой женщиной. Она представляла их вдвоем на прогулке, за чашкой утреннего кофе, видела, как они предаются любви, и испытывала при этом жгучее желание наказать их обоих за все: за то, что они счастливы, а она – нет.

В воскресенье к ней заехал водитель Аркадия и привез конверт с деньгами. Он ничего объяснять не стал, сказав лишь, что Аркадий Александрович передал ей средства «на жизнь». Деньги она приняла не только потому, что в первый момент просто растерялась и взяла конверт, не понимая, что там. Ей нужны были деньги. Пребывая в расстроенных чувствах, она не слишком следила за тем, что ест, и, честно говоря, у нее не было аппетита. На полках в шкафах еще имелись кое-какие запасы, но холодильник был пуст. Конечно, помощь оказалась весьма кстати, и Катя подумала о муже с благодарностью. Набравшись смелости, она позвонила по знакомому номеру. Но когда Аркадий ответил, у нее почему-то пропал голос, и первые мгновения она просто молчала.