Телефон призывно мигнул.

— Что?! — почти крикнул майор. Что это за выкрутасы? Он затеял какие–то коловращения в районе Сретенского монастыря!

И правда, что это значит?!

Как надоел этот кофе с молоком!

— Спускается по бульвару, обратно к Трубной?! — Поймав чей–то косой и удивленный взгляд, майор резко понизил голос.

А мусульман все нет! На часах условленное время.

Если бы «наследник» в этот момент двигался не к Цветному бульвару, а в произвольном направлении, майор с легким, хотя и тяжелым сердцем отменил бы операцию.

Повернул направо?! Однако! В общем, он делает то, что и собирался, ехал к «Сыру», только по принципу: зачем просто, когда можно сложно?

На бульваре пробка? Само собой. Эти прогулочные улицы — идеальная питательная среда для пробок. Инфаркт бульвара.

Скорость передвижения — три километра в час. Майор прищурился на циферблат телефона — минут десять еще, пожалуй, есть. Десять минут для чего, до чего? Майор не успел решить, потому что увидел, что справа, по мокрому тротуару, в потоке прочих горбящихся под дождем граждан, появились две интересные фигуры в макинтошах.

Они! Джовдет и Абдулла. Елагин видел их живьем и запомнил хорошо. Где их машина? Приехали на метро, как умные люди. Машина в центре скорее обуза, чем подмога.

Остановились. Принюхиваются. Осторожные.

Клейщик объявлений тоже их заметил и развернул плакат с изображением певицы Жасмин — условный знак. Идиот, ведь понимает, что майор все видит!

«Мерседес» «наследника» ищет, где припарковаться прямо на бульваре, явно выбирается из левого ряда?!

Не сводя глаз с двух черных, лоснящихся фигур под огромным общим зонтом, майор связался с ребятами у ливанского посольства, объяснил в двух словах новую задачу.

Теперь оставалось только ждать.

Джовдет и Абдулла остались удовлетворены видом дождливой переполненной стоянки и медленно двинулись к стеклянному, сдобно освещенному изнутри параллелепипеду ресторана. Почти в тот же момент на них налетело трое ментов, примчавшихся от посольского особняка.

Мокрые плащи остановились, слегка опустив зонт.

Бригада милиционеров промчалась дальше, в сторону горловины Цветного бульвара.

Телефон сообщил, что «мерседес», судя по всему, свернет на пятачок перед старым зданием «Литературной газеты».

Добегут? Надо не просто добежать, но и успеть «прихватить» Дира Сергеевича и Рыбака.

Джовдет и Абдулла скрылись за дверями ресторана. Майор стал следить за действиями расклейщика.

Теперь решалось, в чьей мышеловке лежит этот «Сыр».

Клейщику плакатов было видно подбежавшего к крупным гостям метрдотеля. Вот они раздеваются. Идут к столику. Неприятно удивлены, что пришли первыми, хотя и с опозданием в пять минут.

Все–таки надо признать, что место для встречи выбрано удачно. Господина Елагина никому не видно, а события развиваются перед ним, будто на сцене очень малого театра. Майор подумал, что у него появляется неприятная привычка к назойливому каламбурству. Как у Дира Сергеевича. Причем особенно это проявляется в минуты сильного нервного напряжения. Заразился, что ли, от хозяина?

Следующий звонок немного успокоил Елагина. Началась проверка документов у господина Мозгалева. Подробная, медленная, с пробиванием по базе данных.

Майор представил себе возмущенные вскрики и жесты «наследника». Каменные лица представителей закона.

Джовдет и Абдулла, судя по поведению расклейщика, ведут себя тихо. Партнера со странными запросами не видать, но они пока не нервничают. На площадку перед рестораном вышел кто–то знакомый — ба, Анатолий Федорович Бышовец! Стоит цыкает зубом, ждет, когда подгонят машину. Очень хорошо. Этот человек — бесплатный залог солидности выбранного заведения.

Дир Сергеевич наверняка истерически сует ментам деньги, и много.

Расклейщик раскатывает на колене плакат группы «Стрелки». В том смысле, что стрелки, скорее всего, не будет. Моджахеды задергались.

Невидимый Дир Сергеевич бросается на ментов с кулаками, Рыбак еле–еле его сдерживает.

Появляется плакат фирмы «Билайн». Майор улыбнулся, хотя волноваться стал намного сильнее. Наступал очень ответственный момент. Сейчас Джовдет или Абдулла набирает номер Рыбака, и человек майора должен потребовать у него трубку, спросить скучным, официальным голосом, с кем он сейчас говорит, и представиться: капитан такой–то. Не могли бы вы подойти, так как человек, которому вы звоните, задержан по подозрению… Джовдет, скорее всего, мгновенно отключится.

Момент действительно опасный.

Рыбак мог вырубить телефон, не отвечая на звонок. Мог швырнуть телефон об асфальт. Мог…

Нет, все в порядке, сработало!

Джовдет и Абдулла покидают сырное заведение. Ребятам на бульваре надо еще немного потерпеть. Вдруг воины ислама захотят проверить, что там произошло у «Литературной газеты». Это будет понятно, если они двинутся мимо «Чайханы» направо.

Не захотели ничего проверять. Пошли в сторону Петровки.

Отбой!

Мотор время от времени чихал и глох, и тогда джип догоняло пылевое облако, которое он тащил за собой как на привязи. И начинали чихать все, находившиеся внутри, несмотря на плотно задраенные двери и через силу работающий кондиционер.

— Высокогорье, — пояснял уже в пятый, наверно, раз Кастуев, сидевший на переднем сиденье рядом с молчаливым, загорелым водителем, делавшим вид, что не понимает по–русски.

Нестор Кляев и друг «наследника» Кривоплясов тряслись сзади. У них были серые лица и, похоже, черные мысли. Они не верили, что живьем доберутся до места. Лагерь экспедиции остался километрах в двадцати западнее и километрах в полутора ниже. Это если по прямой. А если по кривой, то и не сосчитаешь, сколько намотано на выносливые японские колеса здешних каменистых и пыльных верст.

На поездке настоял Кастуев, и Бобер его поддержал. Елагинские старинные друзья хорошо знали духов этих предгорий и принятые тут ритуалы. Наука наукой, но необходимо по всем правилам представиться хозяину.

Да откуда они могут знать, что мы здесь, в таком смысле выступил начальник геоэнергетической экспедиции Нестор Икарович Кляев, стоя на берегу широкой мелкой реки, щелкавшей камешками по валунам, и любуясь грандиозной панорамой строя снеговых гигантов.

— Крыша мира! — торжественно выдохнул он и вдохнул полной грудью. — Понимаю Рериха. Аж слепит, черт!

Кастуев с Бобром согласились с ним насчет крыши мира, но тут же завели разговор, что неплохо было бы позаботиться о крыше в более приземленном смысле.

— Давайте как–нибудь смотаемся. Утречком, — согласился начальник экспедиции, хотя и неохотно. — И за работу, за работу, за работу.