мог быть приведен в действо за смертью Ушакова, который, быв послан в конце мая курьером из военной Коллегии в Смоленск с деньгами к генералу князю Волконскому, на дороге утонул.

Потеряв Ушакова, Мирович старался, разсевая разные слухи о принце Иоанне, найти себе другого товарища; он многим намекал о своем намерении и за несколько дней до приведения его в действо, почти открыл все подпоручику князю Чефарыдзеву; но не был ни в ком совершенно уверен, как прежде в Ушакове, и наконец решился действовать один; для сего 20-го июня, по отъезде императрицы из С.-Петербурга в Лифляндию, выпросился не в очередь в караул в Шлиссельбургскую крепость.

Июля 4-го Мирович, прогуливаясь по крепости, встретился с находившимся при Иоанне Антоновиче гарнизонным капитаном Власьевым, вступил с ним в разговор и начав хотя не ясно говорить о своем намерении, спросил: «не погубит ли он его прежде предприятия?» Власьев, прервав Мировича, отвечал: «когда оно такое, чтоб к погибели Мировича следовало, то он не токмо внимать, но даже и слышать не хочет». Разставшись с Власьевым, Мирович возвратился на гауптвахту, где написал еще указ от имени Иоанна Антоновича, командиру Смоленского пехотного полка полковнику Корсакову, где будто новый император, жалуя его (Корсакова) генералом, приказывает немедленно привести полк к присяге и следовать с оным в С.-Петербург к летнему дворцу.

Мирович хотел уже действовать немедленно, призвал к себе, из стоявших с ним в карауле, 3-х капралов и 2-х рядовых, убеждал их помогать ему; некоторые из них уговаривали его оставить эту мысль, другие отвечали: ежели солдатство будет согласно, то и мы согласны.

Между тем капитан Власьев счел нужным донести графу Панину о слышанном от Мировича, – написал о сем рапорт и просил коменданта послать его немедленно с нарочным в С.-Петербург. Мирович во 2-м часу ночи услышав от унтер-офицера, что комендант отправляет курьера в С.-Петербург и подозревая, что может быть капитан Власьев пересказал о их разговоре, положил не терять ни минуты: взяв мундир, шарф, шпагу, шляпу, сбежал вниз в солдатскую караульню и закричал к ружью! Послав в разные места собирать всю команду, сам оделся, вышел пред фронт, велел зарядить ружья боевыми патронами и отправил одного капрала и двух солдат к воротам и калитке с приказанием: никого в крепость не впускать и никого из нее не выпускать. Комендант, полковник Бередников, услышав шум, выбежав из своего дома, спрашивал Мировича: что он делает и зачем собирает людей? Вместо ответа Мирович ударил его по лбу прикладом, с словами: «что ты здесь держишь невинного государя!» и схватив его за ворот отдал под арест. Затем, выстроив свою команду в три шеренги, пошел к казарме, где жил Иоанн Антонович. Находившаяся при нем особенная команда, по приближении караула, не получив на оклик никакого ответа, кроме: идем вас брать, – выстрелила по приказанию поручика Чекина из 4-х ружей; Мирович с своей стороны приказал также выстрелить фронтом, а гарнизонная команда отвечала ему залпом[123]; солдаты Мировича рассыпались и собравшись поодаль от казармы, против места, где лежали пожарные инструменты, требовали от Мировича вида, почему он так поступает? Мирович читал им, из составленного манифеста от имени Иоанна Антоновича, что по мнению его могло более их тронуть; (солдаты показали на допросах, что не расслышали и не поняли, что им читал Мирович).

После сего Мирович, подойдя снова к казарме, сам требовал, чтобы более не стреляли, а сдались и впустили его; потом несколько раз с теми же предложениями посылал гарнизонного сержанта.

Видя что угрозы его не действуют, он взял из комендантских покоев ключи и с несколькими солдатами и артиллерийскими служителями пошел на бастион за пушкою; артиллерийскому капралу велел достать из погреба пороху и снарядов и между тем кричал, как стоящему на том бастионе часовому, так и прочим – заряжайте ружья и не пускайте никого из крепости и в крепость! Поставив шестифунтовую пушку пред казармою и велев зарядить ее ядром, Мирович снова послал сержанта сказать гарнизонной команде, чтоб более не противилась, или он откроет огонь из пушки.

Капитан Власьев и поручик Чекин видели, что привезена пушка, что она заряжена и что им невозможно противиться Мировичу, и чтоб спасти команду от напрасной безполезной смерти, должны были, как означено в их показании, «сему внутреннему и сугубо злейшему неприятелю уступить»; они отвечали Мировичу чрез его сержанта, что стрелять не будут, но в то же время закололи Иоанна Антоновича. Получив ответ, Мирович бросился с своею командою к казарме, взбежал на галерею, схватил поручика Чекина за руку и тащил в сени спрашивая: «где государь?» Чекин сказал: «у нас государыня, а не государь». Мирович, толкнув его в затылок, кричал: «поди, укажи государя и отпирай двери». Чекин отпер их. В комнате было темно, пошли за огнем; между тем Мирович, держа Чекина левой рукой за ворот, а в правой ружье с штыком, говорил: «другой бы, каналья, давно заколол тебя». Наконец вошел с огнем в казарму и увидел на полу мертвое тело Иоанна,» «безсовестные», – воскликнул он к Власьеву и Чекину, – «боитесь ли вы Бога!» за что вы неповинную кровь такого человека пролили?» Они отвечали: «что не знают какой он человек, но им известно, что он арестант, а кто над ним это сделал, тот «поступил по присяжной должности». Некоторые из ворвавшихся в казарму солдат требовали у Мировича дозволения заколоть Власьева и Чекина, Мирович не допустил их, говоря: «теперь помощи нам никакой нет и они правы, а мы виноваты». Он поцеловал у умершего Принца руку и ногу, приказал тело его положить на находившуюся в казарме кровать и нести на гауптвахту, там велел поставить кровать пред фронтом, команде построиться в четыре шеренги, бить зорю, сделать на караул, потом бить полный поход, салютовал вместе с ним телу и снова поцеловав у мертвого принца руку, сказал: «вот наш государь Иоанн Антонович! Теперь мы не столь счастливы, как безсчастны и я всех более! За то я все и перетерплю; вы не виноваты, не ведали, что я хотел сделать и я за всех вас буду ответствовать и все мучения на себе сносить»; с сими словами стал целовать всех солдат. Тут бывший под арестом комендант велел унтер-офицеру и капралам схватить Мировича, отнять у него шпагу и сам сорвал с него офицерский знак; тем же солдатам, которые по приказу Мировича арестовали его, он в свою очередь приказывал содержать Мировича под арестом, и солдаты повиновались.

Следствие о намерении и деле Мировича производил генерал-поручик Веймарн по