Петра I-го получил учебное образование за границею вместе с некоторыми другими молодыми людьми, также отправленными для сего в чужие краи; а потом был Оренбургским генерал-губернатором, главнокомандующим в С.-Петербурге и умер уже в царствование императрицы Екатерины II-й в чине действительного тайного советника[105].

В числе сих особенного рода материалов нашей истории, материалов сохраняемых большей частью еще в рукописях, были уже известны и поденные записки делам князя Меншикова. В истории Петра Великого (Бергмана) и в особом жизнеописании Меншикова, напечатанном в 1809 году[106], об них неоднократно упоминается; в нескольких местах есть даже и краткие извлечения из сих записок, веденных во время его могущества и государственной деятельности. В рассматриваемых ныне семи рукописных фолиантах заключаются записки семи лет и не сряду: из них 5 (от 1716 до 1720 включительно) относятся к царствованию Петра Великого; остальные два года (1726 и 1727) суть памятники последнего времени счастья и могущества князя Меншикова в правление Императрицы Екатерины I и Петра II. Записки в доставленных мне фолиантах начинаются 1716 годом, когда Меншиков, при отправлении императора за границу к Пирмонским водам, оставлен был в столице так сказать, полным хозяином и главнейшим исполнителем воли и планов Петра; оканчиваются 8 числом сентября 1727 года, последним днем политической его жизни; ибо в следующий затем (9 сентября) состоялся указ об удалении его из столицы[107].

Нельзя сказать утвердительно: остались ли подобные записки и за другие годы сорокалетнего служения князя Меншикова. Я обращался к министру Народного просвещения; ибо мне известно, что многие бумаги канцелярии князя Меншикова, по удалении его, поступили для хранения в Императорскую Академию Наук. В собрании сих бумаг, составляющих 12 книг in folio и 28 in quarto, заключается весьма богатый запас исторических, большей частью официальных документов: журналов, писем, реляций, указов, инструкций, делопроизводств с 1703 по 1717 год[108]; но нет поденных записок князя Меншикова. За то означен один год (1710) записок генерал-фельдмаршала Шереметева, и кажется следует присоединить его к упомянутой выше рукописи, найденной в коллекции бывшего Виленского университета. Впрочем, можно думать, что записки князя Меншикова и ограничивались, если не сим одним семилетием, то по крайней мере не весьма продолжительным периодом времени: история жизни его дает большую вероятность сему предположению. Возвышение Меншикова начинается собственно со времени кончины Лефорта в 1699 году; тогда он был только сержантом Преображенского полка. В следующем году началась большая Северная война, и Меншиков, любимец Государя, в его милости и доверии заступивший место Лефорта, действовал в продолжение 14 лет беспрерывно на поприще военном, участвуя во всех главнейших событиях, коими ознаменован сей период славной борьбы России с героем Швеции. Записки князя Меншикова могли быть в сие время только военные, и по всей вероятности ограничивались донесениями, которые входили в собственный журнал Императора.

После прекращения военного поприща Меншикова в 1714 г., по прибытии его в столицу и переходе к другому роду жизни и службы, вскоре наступило время не весьма благоприятное для влияния его на дела государственные. За участие в казенных подрядах под чужим именем, он был подвергнут формальному суду, и строгость комиссии, наряженной для исследования сего дела, грозила ему тяжким приговором, если бы заслуги прежних лет не склонили самого Государя к решению: что «милость да хвалится на суде». Меншиков был в таких же и даже в труднейших обстоятельствах, по истечении тех пяти лет царствования Петра (с 1716 до 1720), в которые были ведены его вседневные записки. Тогда возникли следствия по новым, большей частью корыстным делам, столько помрачающим славу заслуг сего достопамятного временщика[109]; они почти не прерывались до самой кончины императора. Любимец его, получавший некогда от него собственноручные письма с замечательными выражениями: Mein Bruder и Mein Herr[110], возбудил к себе недоверие Царя до такой степени, что одного из поверенных его велено было тайно захватить, и со всеми бумагами представить лично к государю. В сем положении застало Меншикова правление императрицы Екатерины I. При ней и при Петре II закрыты все следственные по делам его комиссии, прекращены все изыскания, и упадавший незадолго пред тем вельможа явился на высшей степени почестей и власти, генералиссимусом, адмиралом и наконец даже будущим тестем Императора. Служебное поприще и вес в делах государственных имели, без сомнения, большое влияние на составление и продолжение записок князя Меншикова. По сему в 1726 и 1727 годах записки ведены с той тщательностью, какой не видно в прежних.

Обращаясь к содержанию записок князя Меншикова и достоинству их, как материала для истории его времени, я должен повторить сказанное выше, что в сем памятнике века Петра Великого мы находим не собственный труд достопамятного любимца его, но простую канцелярскую работу, которая приготовлялась каким-нибудь чиновником по данной форме, и потом переписывалась набело дежурным. О самом князе Меншикове в записках упоминается всегда в третьем лице, с прибавлением сокращенно его титула и с почтительным выражением изволил[111]: рука писца переменяется весьма часто, вероятно с переменой дежурных канцелярии. Однообразие предметов, к которым записки день за днем постоянно возвращаются в одном и том же порядке, доказывает, что для них была установлена форма, может быть самим Меншиковым: так ежедневно записывалось: в котором часу он вставал и выходил для приема, по отправлении ординарных дел; какие у него были гости, с отметкой иногда: чем, именно, с некоторыми из них князь занимался, и с кем разговаривал тайно[112]? Потом куда он ездил, где и когда кушал, и кто бывал при столе? Ложился ли после обеда отдыхать, или забавлялся картами, шахматной игрой, или игрой в лото[113]? Ездил ли гулять, или отправлялся в ассамблею, австерию[114] для осмотра работ и т. п. Когда возвращался назад, ужинал и ложился спать?

В заключение почти всегда присоединяется краткая заметка о погоде: «сей день было пасмурно; или, поутру было сияние, а по полудню немного дождя и т. п.» В разных местах встречаются пропуски нескольких дней, а в 1720 году не достает и целых месяцев; но отлучки кн. Меншикова из столицы не прерывали записок. Оне продолжались и во время поездок его от станции до станции; ведены были даже на шканцах корабельных в 1718 году, когда он был с государем в кампании трех эскадр, отправлявшихся в Ревель и к Аландским островам[115].

В таких записках, веденных чиновником канцелярии князя Меншикова, история конечно не может почерпнуть много новых, или мало известных фактов. Чиновник замечал действия и предметы, возобновлявшиеся ежедневно, и записывал то,