В голове возникла еще какая-то мысль, может быть, даже более значительная, но тут Березюк оторвал глаза от газеты, и в голове у него сделалось пусто, а в груди – холодно.

По встречной лестнице поднимался не кто иной, как его племяш Клим собственной персоной. Конечно, парень мог оказаться в районе Курского вокзала совершенно случайно, но сердечко у Березюка екнуло, а отверстие заднего прохода тревожно сжалось. В поведении племянника сквозила какая-то настороженность, которую мгновенно способен учуять и распознать бывалый опер.

Клим появился в метро неспроста.

Неужели вляпался в сомнительное дело, взятое на контроль ФСБ? Тогда дело плохо, хуже некуда. По какому бы поводу парня ни повязали, раскрутят его в «конторе» на всю катушку, выяснив всю подноготную, отследив все связи, выбив из него показания по любым интересующим вопросам… Или померещилось?

Спрятавшись от Клима за газетой, Березюк доехал до конца эскалатора, шагнул с движущейся ленты на пол и, описав дугу, затерся в толпу поднимающихся наверх пассажиров. Седой затылок мужика с розочками маячил впереди, но Березюка он теперь интересовал меньше всего. Его глаза отслеживали поверх газеты спускающуюся публику, и, когда далеко вверху мелькнула круглая башка Клима, сердце майора уже не просто екнуло, а ушло в пятки.

«Сопляк обязательно заложит, когда за него возьмутся специалисты, – лихорадочно соображал он. – Уже через несколько часов эфэсбэшники узнают о существовании организованной преступной группировки, возглавляемой двумя милиционерами. Похихикают и забудут? Да нет, брат, тут не до смехуечков. Загребут под фанфары кампании по борьбе с коррупцией, и поминай как звали. Ах ты, Клим, ах ты мандалай такой, каким же нехорошим ветром тебя сюда занесло?»

Климу между тем все ветры были по боку, его только бабло интересовало, находящееся у седовласого мужчины. Белую и красную розы в целлофане, перехваченном ленточкой, тот сжимал в правой руке. Левая держала пакет, в котором воображение угадывало вожделенные пачки долларов. Климу даже казалось, что он чует характерный запах новеньких, плотных купюр в банковских упаковках. Мысленно он вспарывал бумажные ленточки ногтем и листал доллары, как страницы самой лучшей на свете книги. Единственной книги, которая действительно чего-то стоит.

Разминувшись с седым, Клим огромным усилием воли заставил себя не оборачиваться на него, а подниматься по эскалатору как ни в чем не бывало, искоса поглядывая на публику, следующую параллельным курсом в обратном направлении. Скоро начнется второй заход, и тогда нужно будет хорошенько присмотреться к окружающим: не попадутся ли среди них уже виденные физиономии?

Пятнадцать минут назад, переходя с радиальной линии на кольцевую, Клим на всякий случай убедился, что за ним нет слежки. Но теперь следовало удвоить бдительность. Чем крупнее ставка, тем больше вероятность «подставы», это любой игрок знает. Так что смотри в оба, Клим, не зевай.

Начав спуск по лестнице эскалатора, парень впился взглядом в бесконечную вереницу людей, поднимающихся на Курский вокзал. По большей части все это были приезжие с усталыми, осунувшимися лицами, многие при сумках и баулах, некоторые явно не по сезону одетые. Статный седой мужик с цветами угадывался в этой серой массе издалека. Еще Клим выцепил взглядом человека, прикрытого развернутой газетой, но больше ничего подозрительного, кажется, не заметил.

Вспомнив, что бог троицу любит, и совершенно не думая о том, что богу может активно не нравиться род занятий Клима Басаргина, парень, развернувшись в толпе, начал новый заход – наверх. Рука нырнула внутрь пакета, нащупывая там картонный блок «Кэмела». Очень скоро вместо сигарет здесь будут лежать тугие пачки серо-зеленых долларов. Сегодня же вечером Клим отправится в лучший ночной клуб, потусуется там среди московского бомонда, а под конец снимет себе дорогую шлюху и…

Стоп!

Клим моментально вспотел, когда неприметный на вид дядечка из параллельного ряда одарил его цепким взглядом. Одет как обычный слесарюга или шоферюга, а смотрит в точности как мент, насобачившийся фотографировать подозреваемых своими внимательными профессиональными зрачками. Встретившись с Климом взглядом, дядечка тут же поскучнел, отвернулся, демонстративно зевая во все свое хайло. Но Клима словно кипятком ошпарили. И с этой секунды, куда бы он ни повернул голову, всюду виделось ему одно и то же: то там, то сям, среди сотен тусклых сонных глаз выделялись внимательные, настороженные, недобрые, и все они старательно смотрели по сторонам, едва заметив брошенный на них взор Клима.

Все-таки это была «подстава». Седого мужика сопровождало никак не меньше десятка замаскированных агентов, а некоторые из них скорее всего перетаптывались прямо за спиной Клима. Он стремительно оглянулся. Верзила, только что буравивший ему взглядом затылок, потупился и принялся шарить по карманам, делая вид, что там ему что-то срочно понадобилось. А еще один человек внизу спешно отдернул от шевелящихся губ воротник джинсовой куртки, где, надо полагать, таился чувствительный микрофончик.

Клим затравленно посмотрел вперед. Ступенчатая лента эскалатора несла его по середине наклонного тоннеля, которому не было ни конца ни краю. Плывущий навстречу седой мужик с букетиком скучно смотрел прямо перед собой, словно происходящее его абсолютно не касается, но на какую-то долю секунды не удержался – бросил заинтересованный «косяк» на Клима.

Долбать-колотить! Неужели все кончено? Или есть еще шанс выкрутиться?

Если не считать уже виденной раньше мужской фигуры, продолжавшей прикрываться газеткой, то за спиной седого подозрительных типов, кажется, не было. Те, кто «пас» Клима, либо поехали дальше вниз, либо находились позади и впереди, поднимаясь вместе с ним наверх. Они наверняка определили, что парень катается в метрополитене не просто так, и уже готовились к захвату. Тамарины заступнички таки настучали в ментовку. Нужно было уносить ноги и бежать за советом к дяде. Тот не отдаст племянника на разрыв, чтобы самому не отправиться прицепом следом. Они выкрутятся, отмажутся. Но сначала необходимо выскользнуть из западни.

Обернувшись, Клим уставился на верзилу, который уже не шарил по карманам, а разглядывал рекламные щиты на стенах, и глухо спросил у него:

– Где тут вокзал, братишка? Внизу или наверху?

Застигнутый врасплох парень машинально бросил правую руку к карману, но, тут же отдернув ее, безразлично передернул плечами:

– Раньше был наверху.

– Курский, братишка? – Потеснив плечом соседей, Клим развернулся к собеседнику лицом.

– Ну не Казанск…

Окончание фразы верзила проглотил вместе с выбитыми зубами. Наградив его мощнейшим ударом ноги, Клим тут же перевалился через ползущие наверх перила и упал боком на разделительную полосу из полированного дерева. Он собирался сбить преследователей с толку, перепрыгнув с эскалатора на эскалатор, ринуться бегом вниз и прорваться через заслон, пока в стане врага будет царить смятение. Стрелять среди такого столпотворения побоятся, а силенок у Клима хватит, чтобы голыми руками завалить любого, кто осмелится встать у него на пути.