Почему же он продолжал перетаптываться посреди комнаты, не спеша переступить ее порог? Он и сам не знал. Чувствовал только, что уходить ему никуда не хочется и денег легких не хочется, а хочется, наоборот, завалиться на диван и… хоть даже голимую батину книгу почитать, на крайняк.

Кожа на лбу Клима подернулась задумчивой рябью. Из настоящих морщин там пока что только одна была, горизонтальная, неглубокая, потому что раздумья посещали парня значительно реже, чем, скажем, желание выпить или, наоборот, отлить.

Если это и подстава, то Клима ни на горячем не поймаешь, ни на мякине не проведешь. Ну, катается человек в метрополитене с блоком сигарет «Кэмел» – что здесь криминального? Подходить к мужику с розочками он сразу не станет, выждет, убедится, что его никто не пасет, короче, действовать будет наверняка. Конечно, еще лучше было бы в метро хитровымученного Женю запустить, но кто ж такому кренделю двадцать пять штук баксов доверит? Что касается Клима, то он был не столь наивен. Так что делать нечего, нужно было рисковать самому.

Жене же было велено из дома не выходить, телефон к бениной маме отключить, а дверь открывать лишь на условный звонок Клима. Эти меры предосторожности были приняты на тот случай, если ментовские отцы-командиры вдруг надумают лично проконтролировать ситуацию. Лапшу им на уши вешать – себе дороже выйдет. Но врать – это одно, а молчать – совсем другое. Вот пусть Женя и сидит мышкой-норушкой, понапрасну не светясь и не высовываясь.

«А если спалишься?» – спросил напарник перед расставанием.

Клим его в живот кулаком ткнул, чтобы не каркал. Несильно, но с чувством. И велел язык свой прикусить. «Хрена с два я спалюсь, – сказал он тогда. – Я Крым, братуха, прошел, и рым, и медные трубы».

– Хрена два я спалюсь, – повторил он теперь, чтобы заставить себя сдвинуться с места.

Сделал шаг, другой, а дальше дело пошло легче – знай себе пакетом с сигаретным блоком на ходу помахивай да на прохожих с вызовом поглядывай.

Расступись, шелупонь, Клим по жизни буром прет, не чета вам, огородным растениям!..

Много-много лет назад, когда Ластовец был желторотым курсантом спецучилища под Минском, десятки инструкторов и преподавателей пичкали юношу самыми разнообразными знаниями и развивали его природные способности. Взять, к примеру, память. Даже сегодня сорокапятилетний полковник ФСБ мог запросто вспомнить, как звали его тогдашних наставников, распорядок дня в учебке, нормативы, которые там приходилось сдавать. Правда, он напрочь забывал многие события вчерашнего дня, и это вредило его престижу заместителя начальника отдела экстренного реагирования. Поэтому Ластовец вечно таскал в кармане ежедневник, сверяясь с которым успевал туда, куда должен был успеть, и не опаздывал там, где опаздывать было нельзя.

На сегодняшний вечер было намечено важнейшее мероприятие, обозначенное в блокноте как «М. Кур. 17.00». Учитывая масштаб предстоящей операции, за два часа до ее начала Ластовец еще раз добросовестно проштудировал собственноручно разработанный план захвата.

Итак, двое неизвестных отправили электронной почтой в московское отделение телекомпании Си-эн-эн послание, написанное ими на довольно корявом английском языке. Одному из них – около тридцати, он высокий сухощавый шатен, в компьютерах и английском разбирается скорее всего как свинья в апельсинах. Составление и отправку письма взял на себя его младший товарищ, о котором доподлинно известно лишь то, что он расчесывает волосы на прямой пробор и имеет в своем гардеробе как минимум одну пару лиловых штанов. Впрочем, то, что на назначенную встречу явятся оба или один из них, – не факт. Как подлежит сомнению и то, что молодые люди действительно располагают сведениями государственной важности.

Очень может быть, думал Ластовец, что предприимчивые молодые люди просто выдумали ядерную боеголовку, находящуюся у чеченских террористов, и задумали скачать денежки у доверчивых американцев. В любом случае этим умникам не позавидуешь. Когда их возьмут, им станет ясно, что 25 тысяч американских долларов – это далеко не предел мечтаний. Человек должен мечтать о вещах простых и повседневных. О возможности засыпать и просыпаться в собственной постели, о легком завтраке и плотном ужине, о регулярном стуле и безопасном сексе. Ничего этого в ФСБ им не предложат. Подорванное здоровье плюс полностью расшатанная психика – вот тот минимум, на который могут рассчитывать искатели приключений. Что ж, дай-то им, как говорится, бог. Или не дай бог?..

Полковник Ластовец поморщился. Он терпеть не мог неопределенности. Взять хотя бы боеголовку. Если она действительно обнаружится на территории Ичкерии, то для русско-американских отношений и лично для Ластовца грядут большие перемены, все, как одна, – в лучшую сторону. Если же все это блеф, то десятки людей, задействованных в операции, сработают вхолостую, а американцы затаят обиду, подозревая, что от них попросту скрывают реальное положение вещей.

Кому было поручено руководство операцией? Полковнику Ластовцу, кому же еще… А подать сюда полковника Ластовца вместе с его личным делом! И всыпать полковнику по первое число, дабы неповадно ему было подрывать престиж государства российского! В общем, пролетят самолеты – позор Ластовцу! Проплывут пароходы – то же самое. Тем же концом по тому же месту. Куда ни кинь, всюду клин.

Крякнув, полковник пробежался взглядом по подчеркнутым красным строкам послания. Неизвестные утверждали, что обладают технической документацией на боеголовку и знают ее местонахождение. Они также угрожали, что проведение взрыва запланировано в США, но это скорее всего просто рекламный трюк, чтобы вызвать к себе интерес телекомпании Си-эн-эн. С той же целью в послании упоминаются невинные жертвы среди американского населения, которое и так боится собственной тени после известных событий 11 сентября 2001 года.

Нет, Нью-Йорк, хоть он и не любимый город, а все равно может спать спокойно. Тайно переправить боеголовку через Атлантический океан невозможно, да и не станут чеченцы идти против страны, которая продолжает негласно финансировать их войну с Россией. Так что взрыв, если таковой намечается, произойдет здесь, на родине, и он отнюдь не станет салютом в честь повышения Ластовца по службе. Нужно ему такое счастье? Нет уж, спасибо.

– Хотят ли русские войны? – пропел полковник Ластовец себе под нос. – Спросите вы у тишины… Спросите вы у тех ребят, что там-та-рам, парам-пам-пам…

Голос у него был красивый, глубокий, но слух ни к черту, поэтому приходилось напевать любимые мелодии только в тиши кабинета, без лишних ушей. Это была единственная слабость, которую мог позволить себе замначальника отдела ФСБ. Ни молоденькую сотрудницу отодрать, ни водочкой на рабочем месте побаловаться. Служба.

Шевеля бровями, Ластовец перелистнул страницу. Тут начиналось самое интересное. Сегодня в 17.00 ему предстоит лично кататься на эскалаторе, ведущем в здание Курского вокзала. Вверх-вниз, вверх-вниз. Как в той детской загадке: «Туда, сюда, обратно, тебе и мне приятно». Что это такое? Качели, не подумайте плохого. Или сотрудник ФСБ с прикрытием, осуществляющий операцию по захвату вымогателей.