Отпускаю Лесю, взглядом нахожу брошенный вчера пиджак, ощупываю карманы.

- Я сообщение охране кину, - бурчу и набираю текст. – Скажу, что одна дурочка в комнате закрылась. Пусть вскрывают.

- А… - собирается возразить. Все за честь свою переживает. Хотя теперь я понимаю: ей действительно есть что оберегать.

С ума сойти. У меня даже навыков общения с девственницами нет. Всегда бабы с опытом были. Чтобы не возиться и не отвлекаться на долгие ухаживания. И не слушать потом глупости о любви и свадьбе. Да у меня даже Лера успела с кем-то в Италии переспать, хотя наши родители чуть ли не с детства этот брак планировали. Впрочем, и я ей верность не хранил. Совсем нет.

- Выйдешь первой, а я позже. Когда охранник уйдет, - успокаиваю Лесю.

Признаться, устал ее мучить. И так алая уже от стыда.

Маленькая.

Возвращаюсь к кровати и опускаюсь на матрас, уперев локти в колени. Обхватываю голову руками, массирую виски. Хреново день начался – жди беды. Хотя в последние дни она постоянно рядом со мной. Преследует.

Вот и сейчас неумолимо приближается.

- Слушайте, Альберт, - садится чуть поодаль. Сохраняет дистанцию, хотя я бы в радостью ее сократил. Чтобы обнять. Но приходится довольствоваться лишь мелодичным голосом. И мне нравится, Леся произносит мое имя. А сокращенное из ее уст было бы слышать приятнее. – Это ведь Аленка нас закрыла? – киваю. - Она же неспроста такая хулиганка. Внимание привлекает, заботы просит…

- Да-да, ты об этом уже говорила, - отмахиваюсь.

- Но не упомянула тогда, что ваша невеста грозилась отправить малышку туда, откуда та прибыла, - выпаливает на одном выдохе.

Отшатывается от меня, когда я резко выпрямляю спину. Стреляю взглядом в нее. Анализирую, лжет или правду сказала? Как назло, верю бедовой няньке. А значит, Валерии несдобровать.

Убью же. Просто придушу за Аленушку!

- Расскажите об Аленке? – просит Леся осторожно.

- В нашей семье об этом не говорят, - чеканю строго, не желая продолжать тему.

- Тем не менее, кажется, все здесь правду знают, кроме меня, - фыркает нянька обиженно. Покосившись на нее, вопросительно свожу брови. – А мне работать надо как-то, подход к малышке искать, - бубнит дальше, игнорируя мой предупреждающий взгляд. – Невесте своей вы, значит, доверяете тайну, а мне нет, - нос морщит.

Наконец-то затыкается. Лишь дышит шумно. Словно заплакать готова.

- Ладно, согласен, - сдаюсь чересчур быстро. – Но если растреплешь кому… - подбираю угрозу, но эта беда ничего не боится. – Уволю, - бросаю по привычке.

- Никому, - выпрямляется мгновенно.

Крепко сжимает губы в прямую линию, и, соединив большой и указательный пальчики, вдоль них проводит, имитируя, будто бы рот на молнию застегивает. Наблюдаю за ее жестом скептически.

- Ведешь себя, как ребенок, - закатываю глаза и откидываюсь назад. Устраиваюсь полубоком, уперевшись локтем в матрас.

- Бурчите, как дед, - парирует заноза.

Забирается на кровать, ближе ко мне, и усаживается удобнее, сложив ноги по-турецки. Смотрит на меня чуть свысока, наклонив голову, при этом на ее миловидное лицо опускаются непослушные кудряшки.

Сжимаю руку в кулак, комкая простыню, лишь бы не сорваться – и не подхватить манящие пряди, намотав на пальцы.

- Аленка приемная, - признаюсь на выдохе.

- Что? – одновременно округляет и глаза, и ротик. Пытается схватить порцию кислорода, но получается с трудом. - Как? Правда?

- Похоже, что я шучу? – рычу недовольно.

- Нет, вы вообще не умеете, - кидает куда-то в сторону. Но, вернув взор на меня, становится серьезнее. - Просто в голове не укладывается. А она знает?

- Да, родители взяли ее из детдома два года назад, - ошарашив ее, делаю паузу.

- Бедная Рапунцель, - с грустью изгибает брови домиком. И нижнюю губу поджимает. – А как ваши родители решились на это? Я имею ввиду, такой важный шаг, а они постоянно занятые…

- И хреново справляются, - заканчиваю ее фразу. – Они стараются. Правда. Все Аленке покупают, обеспечивают…

- Человеку нужен человек, - машет головой Леся, будто я чушь сморозил. – Родные, любящие люди, а не бездушные вещи. А вас рядом нет! – пальцем в меня тычет укоризненно.

- Эй, - перехватываю ее руку, тяну на себя несильно. – Мы с отцом деньги зарабатываем, между прочим, - напоминаю сердито.

- Всех не заработаете. А жить когда? – умничает эта глупышка. – Но Майя же свободна? Создается впечатление, что она избегает Аленку.

- Мама не знает, с какой стороны к ней подступиться, - признаюсь, не отпуская руки Леси. Большим пальцем поглаживаю запястье. – Она и так винит себя… Ей со мной тяжело пришлось, беременность с осложнениями, потом проблемы со здоровьем. В общем, после меня у них детей так и не получилось. Хотя они мечтали. Очень долго. Тут еще и я не тороплюсь внуками их наградить, - смотрю на застывшую Лесю. Хмурюсь. – Только попробуй опять что-то про мой возраст ляпнуть, и я за себя не ручаюсь, - раздраженно предупреждаю.

- Я и не собиралась, - взмахивает длинными черными ресницами. – Да и вы еще успеваете. Пока что… - все-таки отвешивает «комплимент». Но сразу же возвращается к нашей беседе. – Мне казалось, что в таких случаях ребенка помладше усыновляют. Чтобы привык...

- Да, родители изначально именно это и планировали, - остываю мгновенно. Стискиваю тонкие пальчики няньки, машинально массирую их. А она и не сопротивляется. Будто так и должно быть. – Они начали документы готовить, много общались с соцслужбами. А когда детдом посетили, прямо во дворе Аленка в отца влетела. Гоняла по территории и не рассчитала скорость. Он как ее увидел, пообщался, так и не смог без нее уйти, - пожимаю плечами. – Они выбрали друг друга, - усмехаюсь, вспоминая день, когда маленькое шумное чудо появилось в нашем доме. И вверх дном его перевернуло. – Хотя маминого мнения не спросили.

- Значит, судьба, - улыбается кудряшка. – Аленка - замечательный ребенок. Она умная, добрая, хитренькая, - воодушевленно перечисляет качества своей подопечной.

А я самой Лесей любуюсь. Милая, сияет вся, говорит искренне. Все чувства наружу.