«Девственница? Конечно же нет, – мысленно отрезал он. – Она же взрослая женщина. Но преграда говорит сама за себя…» Мэддокс отстранился от Эшлин и замер. Он не стал прикасаться к ней снова, а лишь смотрел, то поднимая, то опуская взгляд. Как и он сам, девушка дрожала.

В мозгу Мэддокса лихорадочно бились тысячи мыслей. «Как такая красавица может быть девственницей? Почему охотники прислали неопытную девушку, чтобы она соблазнила меня? Или боги подослали девственницу, чтобы наказать меня? А может, они просто хотели покарать саму девственницу?» – мысленно спрашивал себя Мэддокс.

Смущенная его внезапным отступлением, Эшлин вскинула голову, чтобы встретиться с ним взглядом. На ее красивом лице удовольствие и боль сменяли друг друга.

– Я сделала что-то не так? – спросила она.

Мэддокс покачал головой, не будучи пока в силах говорить. Собственнический инстинкт охватил каждую клеточку его тела. Еще ни один мужчина не проникал в нее, не ощутил ее сладость.

– Тогда почему ты остановился? – удивилась Эшлин.

Она повернулась к нему лицом, и он увидел ее сжавшиеся от возбуждения соски, розовые и влажные. Они будто тянулись к нему, умоляя о продолжении…

Мэддокс вдруг понял, что чуть не лишил Эшлин девственности, хотя ни разу даже не поцеловал ее. Любая женщина, даже наживка, даже божественное наказание, заслуживает гораздо большего. «Она должна избежать такой участи», – решил он.

Но прошлой ночью эта женщина оказалась в лесу, и ее преследовали четверо охотников. Мэддокс был уверен, что эти события связаны друг с другом, но теперь он стал спрашивать себя, не могла ли быть их целью сама Эшлин. «Если это действительно так, то по какой причине? – спрашивал он себя. – Внутри ее не живет демон, иначе я бы это почувствовал. Или нет? Теперь я уже ни в чем не уверен, ни в чем, кроме того, что хочу эту женщину всеми фибрами своего существа. Хочу с того самого первого момента, как увидел ее». Эта девушка произвела на Мэддокса очень глубокое впечатление, даже демон не остался в стороне от этого.

– Мэддокс? – спросила Эшлин.

Воин очень хотел забрать ее девственность, но решил, что не станет делать этого. Не сегодня. Еще недавно ей было плохо в этом доме, да и сам Мэддокс не знал, как поведет себя, если войдет в нее и окажется ее первым мужчиной. «Для меня она тоже станет первой, – напомнил себе он. – У меня еще никогда не было девственницы…» Мэддоксу нужно придумать, как совершить все таким образом, чтобы не вмешался Насилие. Дух успокоится, причинив Эшлин непродолжительную боль. «Или нет? – подумал он. – Придется приковать себя цепями. А сейчас…»

Мэддокс прижал девушку к прохладной плитке. Ее прекрасные большие карие глаза округлились. Даже несмотря на то что губы еще не полностью восстановились, он поцеловал ее. Эшлин приоткрыла рот от удивления, затем ее губы пригласили его язык внутрь рта. Мэддокс не стал медлить и проник глубоко, стараясь взять больше и в то же время дать Эшлин столько, сколько она хочет. Ее поразительный женский запах заводил его.

Между ними снова проскочил заряд электричества.

Эшлин застонала, и мужчина попытался не обращать внимания на этот звук. Прижавшись к ее груди, он почувствовал, как твердеют соски, услышал, как судорожно бьется ее сердце.

Мэддокс присел, а затем поднялся, проводя по ее телу своим возбужденным естеством. Эшлин снова застонала, ее охватила дрожь. Она запустила пальцы в его волосы, притягивая его ближе к себе. Их губы снова встретились. Этот колдовской поцелуй, полный огненной страсти, не прекращался, длился, казалось, целую вечность…

Пламя страсти охватило тело Мэддокса. Внутри его будто разверзся ад. Он прикусил ее нижнюю губу – все-таки ему не удалось остановиться, даже если бы этого хотел, хотя теперь все было совсем не так. На его языке оказалась капля крови, металлический привкус которой он тотчас же ощутил, и это было так хорошо…

Эшлин застонала и тоже укусила его, охваченная той же, что и он, темной страстью. Рвение, с которым она сделала это, поразило Мэддокса. «Остынь, – успокоил себя он, – будь осторожен». Он обхватил ладонями щеки Эшлин и осторожно опустил ее голову. С помощью языка он прокладывал себе путь – вниз вдоль ее скулы, по шее, вплоть до ключиц. Кожа Эшлин была подобна наркотику, ее вкус заставлял его стремиться взять гораздо больше. Испытать все.

Эшлин теснее прижалась к нему, а затем отстранилась. Его естество было зажато между ее ног, и он боролся с желанием войти в нее. «Не сейчас, – остановил он себя. – Она невинна, ты помнишь? Невинна».

Девушка впилась зубами в его ключицу, и он чуть не достиг экстаза. Едва не выплеснул семя здесь и сейчас. Она была страстной, неистовой. Ее ногти царапали кожу его спины.

– Я доведу тебя до предела, – произнес Мэддокс, сдерживаясь из последних сил.

– Да, давай, – ответила она, отпустила его, обхватила собственные груди и стала перекатывать соски между пальцами.

Мэддокс никогда не был свидетелем более возбуждающего зрелища.

– Ласкай меня, – потребовала Эшлин. – Не переставай ласкать меня.

– Хорошо. Подожди… минутку…

Он обхватил рукой член и стал двигать, ускоряя темп, ибо знал, что если не сделает этого, то не удержится и возьмет ее…

– Мэддокс, поторопись! – напомнила о себе Эшлин.

– Руками или ртом? – едва слышно спросил он.

Вода падала на тело девушки, стекая вниз между ног, будто бы приглашая его присоединиться и выпить этот нектар.

– Ч-что? – Широко раскрыв глаза, она посмотрела сначала на него, а затем на себя.

Осознав, что делают ее руки, Эшлин резко опустила их, прижала к бокам и покраснела.

– Мне ласкать тебя руками или ртом? – Мэддокс продолжал двигать рукой, возбуждая свое естество, желая, чтобы это была ее рука, или ее рот, или ее тело.

– Ну… наверное, руками… – смущенно предложила она.

Мэддокс не так хорошо разбирался в людях, но знал, чего она хочет на самом деле. Эшлин желала, чтобы он удовлетворил ее с помощью рта. Он тоже хотел этого. «Возможно, это желание смутило ее, – решил Мэддокс. – Что ж, я поборю смущение».

Он снова опустился на колени.

– Что ты делаешь? – спросила Эшлин срывающимся голосом, и в нем Мэддокс услышал нотки возбуждения.

Вместо ответа, он лизнул преддверие ее лона. Именно так на протяжении многих лет он хотел поступить с женщиной, но ни разу не рискнул, опасаясь реакции демона Насилия. Сейчас он был слишком возбужден, чтобы испытывать страх, и внезапно ощутил радость оттого, что осуществил заветное желание. У Эшлин был вкус чистой, невинной девушки, вкус меда, страсти. Пьянящий, манящий, тот, который был нужен именно ему.

– Ртом, – выдохнула девушка. – Ртом. Я передумала.

Мэддокс снова лизнул ее, и живот Эшлин судорожно сжался. Она прижала ладони к плитке, покрывавшей стену позади нее, чтобы удержаться. Ее бедра раскрылись, открывая простор его языку. И он не разочаровал ее. Придерживая девушку одной рукой и возбуждая свое естество другой, он сосал ее клитор. Эшлин стонала, сладострастно вздрагивая, и судорожно дышала.