А ещё, люди. Много людей, занятых на обработке этих полей, садов и виноградников. Это было необычно и непонятно. Почему, с одной стороны от города: дикая, полная монстров территория, а с другой — поля и сады. Странно это было для меня. Ведь, по идее, если здесь есть люди, то они давным-давно должны были бы извести всех монстров в округе и прибрать к рукам освободившиеся земли.

— Монстры респятся, — ответила Альбина на этот мой вопрос.

— Только из-за этого? — не поверил я. — Люди — существа упорные. Не за день, не за два, так за десять лет, за пятьдесят, за сто…

— Иван, это не Земля. Здесь законы земной логики не работают, — вздохнула она. — У этого мира свои законы природы. И они не менее незыблемы и неумолимы, чем закон притяжения на Земле.

— Ну, по поводу «Ньютоновского закона всемирного притяжения» споров много и на Земле. Многие нынче утверждают, что нет вообще-то никакого «притяжения». По-разному трактуют… — решил поумничать я. Тем более, что это правда. Так как на Земле у меня было много свободного времени и довольно разносторонние интересы, то много разных интересных материальчиков я читал, просматривал, слушал. В том числе, по «альтернативной истории», «альтернативной физике», «альтернативной химии» и ещё много каким темам. Времени свободного у меня было много, а мысли были интересные.

— Да какая разница, как его трактовать? Ведь, если подкинуть молоток вверх, то он всё равно упадёт вниз. И, скорее всего, на ногу или голову того «трактователя», который этот молоток и подбросил, — отмахнулась Шифеева. Я улыбнулся этой её категоричности, но спорить не стал. В спорах вообще — истина не рождается. В спорах истина умирает. В спорах рождаются лишь агрессия и вражда. Каждый из спорщиков только сильнее утверждается в своём заблуждении. К тому же, мне сейчас не самоутвердиться надо было, продемонстрировав свои знания прикладной софистики. Мне надо было в кратчайшие сроки понять этот новый мир. Осознать нового изменившегося себя и своё место в нем. Ведь, как говорил Герман Греф: «Как только все люди поймут основу своего «Я», самоидентифицируются, управлять, то есть манипулировать ими будет чрезвычайно тяжело. Люди не хотят быть манипулируемыми, когда они имеют знания».

А я знаний, жизненно важных для этого мира, пока ещё не имею. Точнее, имею недостаточно. Пока. Но я учусь. Стараюсь учиться. В конце концов, на Земле я тоже получил все те знания, которые имел, не сразу, не одним пакетом, а по крупицам копил их все свои почти сорок лет. Так что, глупо и наивно было бы рассчитывать получить их в этом мире разом и без труда. Из-за этого, когда с тобой готовы такими знаниями делиться, а «закон мироздания» — это очень важное знание (!), то надо ловить каждое слово.

— Монстры «респятся». И это закон мира, — вздохнула девушка.

— Именно «респятся»? — уточнил я.

— Пожалуй, скорее «спавнятся», — подумав, ответила она. — «Ресаются» и «респятся» в играх Игроки. Потому как за ними сохраняются их память, уровни, навыки, экипировка. А «мобы» «спавнятся», то есть, появляются новые, без сохранения памяти и прогресса прокачки. Но — в тех же местах, и в примерно том же количестве. Пока убиваешь по одному, по два «моба» — это не заметно. Но, когда берёшься зачищать целую территорию, то этот факт становится очевидным. Однако…

— Однако? — поддержал её репликой я.

— Никто и никогда не видел самого процесса «спавна». Монстры просто появляются снова и снова. Вылезают из кустов, поднимаются с «лёжек», выбираются из логовищ берлог… снова и снова. Опять и опять, — вздохнула Шифеева. — Были много раз целые рейдово-экспедиционно-исследовательские партии, которые отряжали весьма сильные государства, которые оцепляли целый ареал обитания определённого вида монстров, и целенаправленно, методично этих монстров истребляли.

— Подозреваю, что им это не удалось? — хмыкнул я.

— Ты просто «Капитан Очевидность»! — всплеснула руками Шифеева. — Конечно, «им это не удалось»! Если бы удалось, я бы и рассказывать не стала.

— И как именно эти экспедиции заканчивались?

— Элементарно: люди уставали и им надоедало однообразие. Монстры просто продолжали появляться. Вылезать, казалось бы, из ниоткуда. Снова и снова. Снова и снова. И снова. И снова… И при этом, так и не удалось засечь ни разу самого момента «рождения» монстра.

— Почему?

— Территория ареала обитания слишком большая, — пожала плечами Альбина. — На каждый квадратный метр по «хайу» не поставишь. Всегда есть слепые зоны. А, если оцеплять лишь часть ареала, то монстры лезут тупо из другой, не оцепленной части. Так что, Закон этого мира — монстры спавнятся бесконечно.

— Жесть, — почесал в затылке я, пытаясь принять такой абсурдный, с моей точки зрения и массива накопленных в прежнем мире знаний, закон мира этого. Он противоречил буквально всему, что я знал. И закону сохранения энергии, закону сохранения материи. Даже самой логике… но! Но… это факт, многократно проверенный и перепроверенный местными за века.

Что ж, оставалось только принять этот факт. В конце концов, это не мой старый мир, это не Земля. Этот мир другой. И повезло, что тут, хотя бы небо с землёй на своих местах…

— А уничтожение всего ареала целиком? — решил всё же ещё немного вникнуть в тему я. — Вот уж не верю, что не пытались?

— Пытались, конечно, — пожала плечами Альбина. — Оружие площадного действия тут вполне себе имеется. Выжигали до состояния спекшегося стекла весь ареал. Целиком. И даже с запасом. На несколько метров вглубь…

— И? — заинтересовался я.

— Получился новый ареал нового типа монстров. «Выживших» и «мутировавших». Причём, эти были уже на пару рангов выше, чем те, что обитали там раньше.

— Круто, — хмыкнул я, принимая новую информацию к размышлению. — И, в принципе, даже логично…

— А ещё, эти новые «мутанты» начали «плодиться» с такой скоростью, что вскоре выплеснулись за границы ареала. На долгие десятилетия стали настоящим бедствием для той Империи…

— О как, — хмыкнул я. — А потом? Как с ними справились?

— Загнали в границы ареала… ценой огромного труда и потерь, естественно. Обнесли тот ареал рвом, в который пустили воды текшей недалеко большой реки. В результате получился изолированный остров, окружённый текущей водой. Твари, к счастью, плавать и летать не умели. На ограниченной же территории, их популяция как-то, со временем, пришла к какому-то равновесию и саморегуляции численности, — очередной раз