постепенно начинал отпускать. Мозг включался в работу. И очень хотел выключиться обратно, так как в такой ситуации ему делать было нечего. Его «к такому жизнь не готовила»…

И, если судить по дальнейшим моим действиям, это ему успешно удалось. В смысле, отключиться.

Я медленно поднял свою руку и… показал тигру знак «мир».

— Peace… — прокомментировал своё действие. Потом «подумал», нормальным мыслительным процессом, без кавычек, это назвать нельзя, и на всякий случай перевёл. — Мир… — на русский. Потом подумал ещё. И сказал уже на местном. Ну, том, какой «знал». О количестве языков и диалектов, имевших хождение на континенте, я как-то не успел получить информации. Не задавался, до сих, пор этим вопросом. А теперь вот задался. И таким невероятно важным он мне показался, что я завис уже над ним. Надолго завис. И непроизвольно чуть склонил голову левым ухом к левому плечу, не отводя взгляда от морды тигра. От его глаз.

Тигр отзеркалил это моё движение. Теперь мы зависли уже в новой позе.

Я медленно вернул голову на место, затем склонил её к другому плечу. Тигр продолжил зеркалить мои движения. Это было забавно. И я улыбнулся. Хорошо хоть, не разжимая губ. Хоть как-то мозги сработали — у зверей ведь демонстрация зубов, это выражение агрессии и попытка запугивания. Однако же, всё равно, сложно назвать это «работой».

Вот ума не приложу, что я в тот момент в этом увидел забавного. Тут портки в пору менять, а не лыбиться. Хорошо хоть, я эти дни, что шёл по лесу без Альбины, решил продукты поэкономить и снова был в процессе «профилактической голодовки». В этот раз короткой. Не столько ради самой «профилактики», сколько действительно для экономии продуктов. Так что, живот мой был пуст. Нечем было бы «конфузиться». Но, кстати, позывов почему-то не было. Может быть, вся ситуация была настолько запредельно опасной, что уже даже не пугала? Просто «не помещалась в воспринимаемый диапазон», как ультрафиолет или инфракрасное излучение в оптический диапазон, воспринимаемый глазами?

Тигр… дёрнул вперёд головой и толкнул меня своим носом в грудь от чего я упал на задницу, не удержав равновесия. Упал и остался сидеть. Уселся напротив меня и тигр.

И это был край. Полна перегрузка. «Щелчок автомата в электрическом щитке». Сознание «щелкнуло» и «переключилось». Ситуация стала обычной. Вот так вот разом. Щелк — и сидящий белый громадный тигр напротив, это не «запредельно опасная и нереальная ситуация, из которой практически нет шансов выбраться живым», а просто тигр.

Просто сидящий напротив белый тигр.

Ну тигр и тигр — подумаешь?

Я как-то так разом успокоился. И даже мозги заработали. Но как-то так избирательно: обходя всё, что связано с сидящим напротив тигром и опасностью, которую он для моей жизни представляет.

— Привет, — сказал ему я.

— Фырк! — фыркнул он мне в ответ.

— Я пойду? — спросил я. Тигр не ответил. — Молчание — знак согласия, — пожал плечами я…

***

Глава 35

***

Тигр недовольно дернул хвостом.

— Понял, — поднял перед собой руки. — Не дурак. Значит, остаюсь здесь, — пожал плечами я и уже не обращая внимания на тигра, полез в свою сумку за палаткой, которую тут же и принялся деловито устанавливать.

Тигр… охренел от такой моей реакции. Сложно подобрать другое слово, ну, кроме аналогичного ему матерного. Глаза его раскрылись широко настолько, что я и предположить не мог, что они вообще так широко у него могут открываться. И всё то время, что я возился со своей палаткой, он так и просидел на попе с круглыми от удивления глазами.

А я… что я? Разбил палатку, расстелил внутри коврик, спальник, залез в него… и уснул. Одно из важнейших солдатских умений, которые ты постигаешь за время службы: умение быстро засыпать, и продолжать спать в любых обстоятельствах непосредственно (то есть, вот прямо сию секунду) не угрожающих жизни либо здоровью. Если этому не научишься, то лучше уйти из армии сразу… если есть такая возможность. Потому как, придётся и под шумом садящихся и взлетающих в ста метрах от тебя ИЛ-ов на коврике, посреди голого поля, укрывшись от палящего солнца плащ-палаткой отдыхать, сил набираться. И в общей палатке пытаться силы после наряда или выхода восстановить, в то время, как прямо там же идёт крутой разгульный пьяный гудёж со всем, что положено: громкой музыкой, пьяным базаром, пьяным ором и пьяным мордобоем. И в той же палатке ночь коротать, когда пилоты отрабатывающих упражнение МИГ-ов выбрали её в качестве ориентира-цели для учебного пикирования. То есть, подлетают метров на пятьдесят и врубают форсаж, чтобы резко уйти на высоту. Не сможешь адаптироваться — долго не протянешь. Не говоря уж про шум бомбёжек.

Я прослужил девять лет по контракту и год по призыву. Я адаптировался. И это умение осталось со мной. И оно не «выдохлось» за время сытой и спокойной жизни на гражданке.

Так что, я просто уснул.

***

Проснулся через четыре часа. Вылез. Потянулся. Огляделся… и передёрнул плечами: тигр полулежал напротив входа в палатку, на том же месте, где ранее сидел, кругля свои глаза, и неторопливо, с удовольствием… жрал медведя.

Ага: того самого медведя, который был под стать кабану, заставлявшему трещать трёхобхватную ёлку.

Этот медведь был раз в пять крупнее тигра. Но жрал его тигр, а не он жрал тигра. Неторопливо. И с удовольствием. Притом, очень аккуратно, надо заметить. Смотрелось страшно. Но, кстати говоря, эстетично. Он оставался всё таким же безупречно белым, невозмутимым, грациозным, мясо отрывал небольшими кусками, жевал не спеша, глотал, не давясь.

Я даже залюбовался на какое-то время. Прежде чем до меня дошла суть происходящего, и плечи сами собой передёрнулись.

Когда дошло, я постоял ещё с полминуты, просто глядя на этого монстра. Потом… принялся спокойно сворачивать палатку, да и весь свой немудрёный «лагерь». Если уж тигр меня до сих пор не сожрал, значит и теперь вряд ли жрать станет. Процентов девяносто пять, что не станет… В конце концов, у него целый медведь есть. Что ему мои жёсткие, как подошва, шестьдесят восемь килограмм цыплячьего веса? Туша медведя на несколько тонн потянет…

Когда я закончил с палаткой, тигр ещё не закончил с обедом. И, взглянув в его глаза, а также на его хвост, понял — Его Величество меня ещё не отпускал. И пытаться уйти прямо сейчас, будет крайне невежливо. И опрометчиво.