Они перешли на кухню.

— Будешь ужинать? — спросила Антонина Павловна, открыв холодильник.

— Нет, только что-нибудь сладкое.

Клавдия вспомнила про два торта, которые они так и не попробовали, и улыбнулась.

— Чему ты улыбаешься? — спросила Антонина Павловна.

— Савва купил два торта, потому что не знал, какой выбрать. Представляешь?

Антонина Павловна молча поджала губы. О чём бы ни шла речь, всюду возникал этот Савва. Она подавила раздражение и самым жизнерадостным тоном, на какой была способна, объявила:

— А у меня для тебя сюрприз.

— ???

— Я купила тебе путёвку в Египет. Поедешь на каникулах развеешься. Там сейчас тепло. Вырвешься на пару недель из зимы.

— На две недели? В Египет? Что я там буду делать?

— Позагораешь, поешь фруктов. Может, даже покупаешься.

— Мама, сейчас январь. Не пляжный сезон.

— Тогда просто подышишь морским воздухом.

— Я не хочу ни в какой Египет.

— Что значит не хочешь? Билет уже на руках и путёвка тоже.

— Вот сама и лети в свой Египет, — выпалила Клавдия.

Антонина Павловна не могла больше сдерживаться. Она изо всех сил подлаживалась, старалась как лучше, а в ответ получала чёрную неблагодарность.

— Я бы с удовольствием полетела, если бы могла, — ледяным тоном произнесла Антонина Павловна. — Неблагодарная девчонка! Я тебе делаю подарок, и, вместо того, чтобы сказать спасибо, ты закатываешь истерику.

— А ты меня спросила? Я там умру от тоски за две недели.

— Не умрёшь. У тебя пятизвёздочный отель с анимацией.

— Ты нарочно это сделала. Чтобы спровадить меня из Москвы.

— Ты чёрствая и жестокая девчонка, — сказала Антонина Павловна.

В душе клокотал гнев. Она повернулась и ушла к себе.

Клавдия опустилась на табуретку. Праздничное настроение улетучилось. Она понимала, что путёвка была лишь предлогом отослать её подальше от Саввы, и всё же не могла избавиться от чувства вины. Клавдия позвонила Савве. К счастью, он ещё не дошёл до метро и услышал сигнал.

— У меня катастрофа. Мама взяла мне путёвку в Египет. На две недели, — без предисловия сообщила она.

Сообщение застало Савву врасплох. Сейчас, как никогда, ему не хотелось отпускать Клавдию. Он не сразу ответил.

— Почему ты молчишь?

— Перевариваю сказанное, — сказал он. — Когда летишь?

— Ещё не знаю, но, думаю, скоро. Я не хочу.

Если бы она знала, как он хотел, чтобы она осталась. Но толкать Клавдию на скандал с матерью было не самым разумным решением.

— Две недели когда-нибудь пролетят, — сказал он, тщетно стараясь изобразить браваду.

— А с ними и каникулы, — заметила Клавдия. — А что, если опоздать на рейс? Или на время потерять паспорт?

— Это не выход. Поезжай.

— Я не хочу, не хочу.

— Я тоже. Но я так же не хочу, чтобы ты ссорилась с матерью.

— Но ты ведь поругался с отцом.

— Именно поэтому. Поверь, ссора — не выход из положения.

У него было странное ощущение, будто он теряет её. Савва отмахнулся от неприятного чувства и напомнил себе, что речь идёт всего лишь о двух неделях.

Перед сном Клавдия думала о Савве. Она не представляла, как прожить без него две недели. Он научил её чувствовать себя раскованной, умной, красивой. А главное — рядом с ним она ощущала спокойствие и защищённость. Внезапно её охватил беспричинный страх, как будто она теряла точку опоры.

«Там ничего не может случиться. Не сходи с ума», — приказала она себе. Но в глубине души поселилась тень беспокойства.

Шарм эль Шейх — параллельный мир, не имеющий ничего общего с заснеженной, зимней Москвой. Здешний пейзаж написан словно яркими мазками импрессионистов: лазурное море, зелёные веера пальм, бело-розовые пятна рододендронов и буйство южных растений, обсыпанных ярко-алыми цветами, названия которых Клавдия не знала. В фонтане с бассейном плавали экзотические рыбы, соревнуясь друг с другом в разнообразии расцветок и причудливости форм.

Клавдия роскошествовала одна в двухместном номере с видом на парк. Высокий сезон ещё не наступил, и отель был заполнен чуть больше, чем наполовину.

После московской толчеи и суматохи время как будто приостановилось. Дни тянулись однообразно и размеренно. Клавдия не заводила знакомств. На второй день пребывания она обнаружила недалеко от отеля дикий уголок. Каменистый уступ отгораживал небольшой пятачок пляжа. Вода в крошечной бухточке прогревалась сильнее. С утра Клавдия брала книгу и плеер и уединялась там. Она не понимала, как можно сидеть возле бассейна с хлоркой, когда рядом море. В самую жару она валялась в номере, слушала музыку или спала, а после сиесты от нечего делать ходила в салон на спа процедуры.

Каждый день звонила мама и интересовалась новостями, как будто в здешней рутине могло случиться что-то новое. Тут даже погода не преподносила сюрпризов. Разговоры с мамой были такими же однообразными. Если записать ответы на диск, мама даже не заметит, что говорит с автоответчиком. А может, и она свои реплики крутит с диска? Забавно: разговор робота с роботом. Обменявшись ничего не значащими фразами, они с видимым облегчением прерывали связь.

Единственной отдушиной для Клавдии были смс-ки, которыми они обменивались с Саввой.

Савва: «Ещё двенадцать дней. Целая вечность. Я так жду тебя. Чем занимаешься?»

Клавдия: «Валяюсь на пляже. Тоска. Скорей бы в Москву. А ты?»

Савва: «Вчера бродил по Москве. Нашёл памятник Коровьеву и Бегемоту. Приедешь — покажу. А вообще здесь пусто».

Клавдия: «Куда подевался народ?»

Савва: «Что мне народ, когда нет тебя».

Дни тянулись, как вынутая изо рта жвачка: завтрак, пляж, обед, сон, прогулка, ужин, ночь. Перед ужином Клавдия ходила к морю смотреть на закат. В Москве она не видела ничего подобного. Солнце зримо двигалось по небосклону, словно медленно падало в море. При этом небо расцвечивалось такими смелыми и невообразимыми красками, перед которыми палитра любого художника казалась бедной. Четверть часа красочной феерии, и день уступал место ночи, как будто на земле выключали свет, оставив только ночнички звёзд.

Савва: «Что случилось с временем? Оно окаменело? Или его заколдовали? Как прожить без тебя ещё девять дней?»

Клавдия: «Если бы ты был здесь. Ты бы оценил закат. Я таких красок в жизни не видела».

Савва: «Закаты и восходы случаются только там, где ты. Тут только серые сумерки».