Ельцин рьяно взялся за дело. Покровительство Горбачева он воспринимал как карт-бланш на борьбу со старым аппаратом, увольнял прежнее руководство и набирал новых людей. К примеру, заместителем главы исполкома, то есть главы столичного правительства, взял 50-летнего Юрия Лужкова.

Но в 1987 году Ельцин неожиданно бросил вызов партийной элите. Разозлившись из-за того, что его реформы в столице все время натыкаются на сопротивление сверху, а Горбачев оставил его без поддержки, Ельцин раскритиковал свое начальство на торжественном собрании – заседании по случаю 70-й годовщины Октябрьской революции. Речь была очень эмоциональной – он обвинял руководство партии, в том числе своего недавнего покровителя Лигачева, в саботаже. Но в конце начал извиняться за то, что вышел на трибуну, и попросил об отставке.

Подобное выступление было случаем беспрецедентным – впервые в истории кандидат в члены Политбюро выступил против начальства. И за эту речь Ельцин был, конечно, наказан – уволен с должности руководителя Москвы. Но до отправки послом в Африку дело не дошло, хотя витала и такая идея. Его лишь назначили на менее значимую позицию – заместителем главы Госстроя. Однако с этого момента Ельцин неожиданно прославился как главный оппозиционер Советского Союза. СМИ ничего о причинах его увольнения не сообщали, зато из рук в руки передавали копии его вымышленной речи, написанной его другом, редактором «Московской правды». Из текста следовало, что Ельцин сказал высокому начальству в глаза всю правду-матку. Так миф о Ельцине – бесстрашном правдорубе положил начало его последующей политической карьере.

В 1989 году Ельцин был избран народным депутатом – уже как оппозиционер, обыграв провластного кандидата. В 1990 году он обошел всех конкурентов в борьбе за место председателя Верховного совета России, а 12 июня 1991 года стал первым президентом России.

В тот момент мало кому было понятно, что это значит. Еще существовал Советский Союз, но у каждой из составных частей Союза, у каждой из 15 республик, появились собственные руководители, которые решили называться президентами. Особенных полномочий у президента России не было. С другой стороны, Горбачев был избран Съездом народных депутатов, а Ельцин – всенародным голосованием, это было весомым преимуществом.

Через два месяца после выборов, 19 августа 1991 года, в Советском Союзе случилась попытка военного переворота. Окружение Горбачева, пока он был в отпуске в Крыму, ввело в Москву танки, объявило чрезвычайное положение, запретило выход большинства газет. Они создали новый временный орган власти – ГКЧП – Государственный комитет по чрезвычайному положению. Население ждало репрессий и арестов – по общему мнению, первыми должны были схватить тех, кто называл себя демократами, то есть Ельцина и его сторонников. Ельцин стал лидером сопротивления – он с самого начала призвал не подчиняться ГКЧП. Неопределенность длилась три дня – 21 августа члены ГКЧП были арестованы, Горбачев прилетел в Москву, но настоящим триумфатором выглядел Ельцин. Он спас страну от возвращения диктатуры.

Эти три дня в августе 1991 года – апогей политической славы Ельцина. Тогда он был народным трибуном, он выступал перед толпой, стоя на танке, – и его слышал весь мир, как человека, который создаст новую Россию, свободную и демократическую. Сейчас, в апреле 1996 года, он сидит в своем кремлевском кабинете и грустно сравнивает две фотографии: себя нынешнего и себя пятилетней давности.

Ельцин немедленно вызывает Коржакова и в ярости требует не использовать милицейские заграждения во время встреч с избирателями. Отныне ничто не должно отделять президента от народа, он обязан быть таким же, как в 1991-м. «И еще, – добавляет Малашенко, – надо снять с ваших телохранителей черные очки, а то они выглядят как мафиози». Коржаков энергично возражает. Работа аналитической группы впервые вторгается в зону его ответственности, и он злится, что «эти ослоны» мешают ему работать. Но с Ельциным спорить бесполезно: «Александр Васильевич, выполняйте».

График у Ельцина очень плотный. Он проводит в Москве всего несколько дней – в Россию как раз приезжают лидеры «Семерки», и тут же улетает: сначала на Дальний Восток, а потом в Китай. Первая остановка – Хабаровск. Вместе с Ельциным путешествует президентский пул – журналисты крупнейших газет и информагентств, которые должны освещать любое телодвижение главы государства. Одна из журналисток пула – Татьяна Малкина, редактор отдела политики газеты «Сегодня». Газета входит в медиаимперию Владимира Гусинского, но, по словам Малкиной, журналисты ощущали себя там максимально независимо, во многом потому что любимое – и самое эффективное детище Гусинского – это телеканал НТВ. Сотрудники газеты «Сегодня» чувствуют себя нелюбимой падчерицей, зато у них куда больше свободы в отсутствие внимания акционера.

Татьяне Малкиной 28 лет, а прославилась она в 24 года: 19 августа 1991-го на пресс-конференции членов ГКЧП она задала вопрос: «Понимаете ли вы, что сегодня ночью совершили государственный переворот?» Пресс-конференцию показывали в прямом эфире на всю страну, и смелая журналистка в одночасье стала героиней в глазах телеаудитории.

Борис Ельцин 24 апреля 1996 года во время предвыборной поездки в Хабаровск (в центре – губернатор Виктор Ишаев)

Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина»

Теперь ее работа – задавать вопросы Ельцину. По ее словам, многие журналисты странным образом ощущают, что он «свой», хотя, конечно, никакой идейной, духовной и культурной близости у молодых журналистов и 65-летнего бывшего секретаря обкома быть не может.

«Между ним и нами создавалась мощная дистанция, никакой фамильярности в отношениях ни у кого и близко не было, – говорит Малкина. – Он будто вымораживал вокруг себя кокон. Все понимали, что к нему, как и к английской королеве, так просто не подкатишь и не попросишь: "Борис Николаевич, скажите…"»

Пока Ельцин летит в Хабаровск, появляется новость о том, что в Чечне, возможно, убит президент Джохар Дудаев. В Москве экстренно собирается штаб, чтобы обсудить, как Ельцин должен на это отреагировать, с учетом того, что смерть лидера боевиков может и не подтвердиться. В Хабаровск передают, чтобы журналистов не подпускали к президенту, пока в Москве не подберут удачную формулировку – или не получат подтверждение смерти Дудаева. В конце концов, по словам Чубайса, правильную фразу находят. «С Дудаевым или без, но мира в Чечне мы добьемся», – должен сказать президент.

На следующее утро Ельцин отправляется в город – программа начинается с посещения магазина. На выходе из гостиницы он замечает группу журналистов и направляется к ним. Малкина стоит в первых рядах. Ельцин приближается, но журналисты по-прежнему, как будто, под гипнозом молчат, никто не решается заговорить первым. Ельцин подходит едва ли не вплотную и заговорщицки шепчет: «Спросите про Дудаева, про Дудаева спросите».