– Лучше вон тот, – Доминик указал на черную пластиковую трубку чуть длиннее мужской ладони, которая лежала на полке среди катушек с металлической проволокой.

– Сейчас проверим, работает ли, – Картер поводил широким лучом света по затемненным углам и предметам комнаты. – By а ля, – он сунул фонарик в боковой карман рюкзака, уложил картечь и дробь в коробках. – Даже место для ружья осталось.

Когда Картер выпрямился в полный рост, Доминик чуть ли не под нос ему сунул револьвер мистера Риза.

– Вот для такого нужны патроны, – проговорил он.

– Найдем, – отозвался охотник.

Доминик щедро расплатился с Картером: за гостеприимство, за внимательность и за снаряжение. Тот на радостях выдал ему еще двадцатипятиметровый моток крепкой веревки со словами:

– На всякий случай.

Картер хоть и был гостеприимен, но до определенной меры. Он вежливо выпроводил гостя, объяснив тому, что лишних коек нет, да и не смущать же девчат. Показал дорогу к мотелю и вышел вместе с ним, чтобы проводить до автомобиля.

– Я искренне надеюсь, что ты найдешь своего брата, парень.

Доминик печально покосился на него. Внутри него кипело достаточно решимости, чтобы сейчас же возвратиться в особняк. Или все-таки прислушаться к совету Адмунта Риза, который категорично запретил устраивать опасные поиски при луне?

– Надеюсь, я так же удачлив, как тот Ленгретти, – пошутил он, садясь в «опель».

Доминик без труда отыскал за городом старый мотель со стенами, выкрашенными в матовый зеленый цвет, с миниатюрными прямоугольными окнами. При входе мигала кроваво-красным цветом неоновая вывеска. Доминик испытал разочарование: он привык к просторным помещениям, чистой мебели – а здесь все вызывало отвращение. Небольшая спальня была оклеена темно-зелеными обоями со светлым орнаментом, у одной из стен стояла деревянная двуспальная кровать с убитым изголовьем, напротив находился туалет с унитазом, покрытым ржавым налетом. И только чистая ванна разрешила дилемму: оставаться здесь или двинуться по трассе «Рок» к поместью Майка.

Он будто и не спал вовсе, ворочался, потом захотел есть. В два ночи ему принесли еды, он быстро разделался с ней и вдруг отключился.

Еще не рассвело, когда начался дождь. Вода заполняла глубокие водостоки крыш, стекала на асфальт, образуя в выбоинах дороги целые озера, хлюпала под подошвами ботинок. Он вышел из мотеля без четверти пять, рюкзак задумчиво забросил на соседнее сиденье.

Доминик возвращался в особняк, уверенный в том, что обязательно доведет свое личное расследование до конца, разыщет Майка – живого и невредимого, скажет ему все, что крутилось на языке, и обязательно извинится.

Но все же его терзали сомнения. Все время всплывала перед глазами картина, которую он увидел в доме Майкла, и увиденное там вселяло сомнения. Что, если брата уже нет в живых? Что, если Майка давно убили?!

«Тогда я разыщу убийцу и совершу над ним свой собственный суд», – так размышлял он, прибавляя газу на длинной прямой дороге.

Он спал два или три часа? Доминика сжигала совесть: он, эгоист, предпочел поискам отдых. А ведь с каждой секундой пропасть между ним и братом разрастается. Дождь усиливался. Возможно, он навсегда смоет следы.

Доминик оставил «опель» за воротами, захлопнул дверь и положил ключи в карман куртки. Он поежился от пронзившего его холода и сырости, от порывистого ветра. Им овладевали ярость и смятение, которые обычно испытывают все отчаявшиеся люди. Непроницаемое выражение его лица скрывало страх, неописуемый ужас, и эти чувства были сильнее, чем Доминик того хотел бы! Что может быть хуже страха, особенно когда мы боимся потерять навсегда самых близких и родных нам людей? Особенно если мы не успели попросить у них прощения?

Доминик всем существом желал брату другой судьбы, и уж точно не жизни в такой глуши. Если даже на этом клочке земли будет распрекрасный оазис, это место нужно объезжать за километры. Он корил себя за долгое бездействие. Если бы он смог преодолеть гордыню и просто позвонить раньше, чем Майк исчез, если бы он мог все исправить…

Зайдя за ворота, он увидел перед собой желтые глаза – такие, как он видел тогда в тумане. Доминика передернуло, и он поспешно вынул револьвер Риза.

– Бред какой-то, трясусь, как девчонка.

Ладонь с зажатым в ней револьвером дрожала. Он резко обернулся к деревьям, услыхав крик неизвестной птицы. Крик прозвучал, будто предупреждение.

– Тихо, Доминик, это просто птица. Здесь уже никого нет.

Опечаленный, он побрел к дому, чтобы еще раз убедиться в том, что главная дверь заперта. Доминик подумывал найти среди вещей Майкла удобную куртку со специальной водоотталкивающей пропиткой, которую брат обычно использовал для своих одиноких путешествий по лесным дебрям. Его следы в лесу, если они были, давно смыло дождем. Но только он прикоснулся к дверной ручке, как позади, все из тех же деревьев, донесся хруст. Сначала он вздрогнул, но затем стал всматриваться в переплетение веток, вслушиваться в их раздражающий скрежет. Он увидел тень, слившуюся с деревьями.

Доминик никому не мог позволить напасть на него исподтишка. Он долго всматривался в сад, пока, наконец, тревогу не удалось успокоить, и он решил опробовать револьвер на замке. Навел ствол, взвел курок и задумался. «Так я привлеку к себе ненужное внимание, если уже не привлек. Это опасно!»

Но дверь открылась, будто и не была вчера заперта. Доминик охнул и быстро вошел в дом. Беспорядок, немая тишина, отчужденность, одиночество, трагедия – вот что бурлило в груди, больно сжимая сердце. Он кинулся к сумке Майкла, оттащил ее в комнату справа от входа – здесь однажды Майкл уснул на подоконнике, здесь ему впервые привиделся кошмар наяву. Доминик вывернул карманы своей куртки, с глухим стуком опустил на пол рядом с собой браслет, льняной мешок, полученный от Адмунта Риза, ключи от «опеля». Стряхнув с волос влагу, он заметил на стенах фотокартины – с пейзажами, животными, с крутыми горами и обрывами, на которых частенько зависал Майк. Что он ощущал, глядя на свои снимки, о чем думал и думал ли вообще? Какие тайны раскрывали ему камни и мох, о чем шептала под легким дуновением ветра трава, какие деревья укрывали его заботливо от жадных глаз хищников?

– Почему ты убежал ото всех сюда? Что ты мог найти здесь, Майкл? Неужели погибель?! – Доминик избавился от промокшей насквозь куртки, вернулся к дивану, начал прислушиваться.

В сумке среди вещей лежала скомканная легкая ветровка темно-синего цвета с удобным капюшоном. Она могла защитить от сырости и непогоды. Доминик надел ее, и его взгляд упал – случайно ли – на браслет из толстого металла. Ему захотелось взять его в руки, хотя он долго отметал эту мысль.

– Какой еще артефакт, черт возьми? – и тут в стенах особняка раздался шум.

Доминик вздрогнул. Он только сейчас осознал, насколько беспечно и неразумно себя ведет. Почему он позволил себе даже на минуту позабыть о преступнике? Он ведь по-прежнему скрывается здесь и успел перед его приездом вскрыть замок. И это значит, что в доме он не один, за ним сейчас наблюдают.