Сухой кивок подтвердил ее слова. Марку явно была неудобна роль помощника и поводыря. А может, его просто мучал абстинентный синдром, и любой звук отзывался в его голове миллионным эхом. Хотя, если вспомнить ночные завывания, не известно, кому из нас сейчас должно быть хуже.

– Какие у вас планы, Алекс? – неловкий момент знакомства и раскрытие связанного с этим их семейного секрета прошёл, и Лана вновь защебетала: – Марк обещал отвезти меня на ужин в рыбацкую деревню недалеко отсюда. – Она повернулась к Марку, не желая оставлять его безучастным к разговору. – Как она называется? Лос…

– Лос-Абригос, – мужчина выдавил из себя ответ, встал из-за стола, тихо спросил что-то у супруги по-немецки, получил отрицательный ответ и кивнул мне, прощаясь. Через секунду дверь номера закрылась. Идеальный сосед, подумал я.

– Да, точно, Лос-Абригос! – схватилась за новую нить беседы Лана, – Там несколько таверен со свежей рыбой и этой… мелкой картошкой по-канарски. Вы пробовали это блюдо?

– Нет, даже не слышал, – я вновь соврал ей. Почему-то я испытывал вину перед молодой, в общем-то, женщиной, которая, несмотря на кажущуюся беззаботность была лишена самых простых удовольствий. Дать ей возможность рассказывать то, о чем я узнал давно, мне казалось хоть какой-то компенсацией.

– Что вы, во всех путеводителях написано про эту картошку. Надо обязательно попробовать. Может, поедете с нами?

– Нет, спасибо, – я на секунду представил лицо несчастного Марка, который кроме жены должен будет терпеть еще и меня на протяжении всего ужина. – Я поеду на Тейде, хочу посмотреть на вулкан.

– Вулкан?! Да, я читала в National Geographic. Нам тоже надо обязательно туда съездить. Надо рассказать Марку.

– Я вечером расскажу вам о поездке, – завершил я разговор. – Всего хорошего.

– Отлично! Вечером обменяемся впечатлениями!

Увидев появившуюся ровно в десять утра Стеллу, Лана весело защебетала ей на греческом «эвхаристо, агапи». Уходить она явно не спешила. Поэтому, воспользовавшись короткой паузой, я рванул к себе в комнату. Тишина и манящая кровать сделали свое дело, я тут же малодушно перенес поездку на вулкан на следующий день и упал на одеяло прямо в одежде. Хорошо все-таки ездить одному.

* * *

Проспав с перерывами почти до обеда, я решил, что сегодня серьезных поездок на завтра планировать пока не буду. Сериалы, книги, предусмотрительно купленные вчера фрукты и отсутствие каких-либо обязательств позволяло мне обходиться без связи с внешним миром почти целый день. Но вот отсутствие напитков слегка омрачало эту сознательную изоляцию. Стоявшее в холодильнике вино было слишком тяжелым для дня, поэтому мне пришлось собрать всю волю в кулак и заставить себя выйти в город. Маршрут мне был известен: еще вчера я отметил для себя уличный бар с сангрией и мечтал только о том, чтобы он работал. Канарские рестораны легкомысленно относятся к процессу зарабатывания денег и сиесту соблюдают почти все. Вот слово «почти» меня и спасло. Ведь вчера я заметил не просто бар с сангрией. В первую очередь я заметил человека, стоящего за стойкой. Тщедушный индиец, кроме сангрии, пытался убедить туристов в прелестях чапати, дала и палар панира. И сегодня он так же оптимистично курлыкал себе что-то под нос и бегал между столами. Счастье есть, подумал я и попросил его большой бокал.

Весь день из моей головы не выходил завтрак с моими соседями. Не знаю, что привлекло мое внимание к обычной, вроде, жизненной ситуации. Ну семейная пара, ну один член семьи помогает другому, ничего особенного. Нет, я не жалел Марка. Это не самая тяжелая миссия, которая может достаться супругу. И Марк, наверное, крутой и пользуется уважением у себя дома, в каком-нибудь Мехленбаде. Но оказаться на его месте я бы совсем не хотел. Когда тебе не о ком заботиться, нет ненужных переживаний, нет сожалений, нет тоски и стесненности в поступках. Вот я хотел поехать на вулкан, а потом расхотел. И просто не поехал. И никому ничего не надо объяснять, доказывать, упрашивать. Ты хозяин своему маршруту, завтраку, времени, жизни, в конце концов. Нет, я, конечно, не Генри Дэвид Торо и не собираюсь жить в одиночестве в лесу, но во многом его опыт показывает, насколько одиночество – конструктивный шаг в жизни. Чем более человек упрощает свою жизнь, тем доступнее ему всемирные законы; одиночество, бедность, слабость просто перестают для него существовать.

Довольный собой и сделанным выводом, я подтвердил это последним глотком сангрии, расплатился с индусом, пообещав ему зайти на ужин. Уже перед апартаментами я столкнулся со своими новыми друзьями. На Лане был какой-то яркий сарафан, Марк же был в той же одежде, что и на завтраке. Она помахала мне на прощание, и они сели в такси. У меня было еще пару часов спокойного отдыха и индийский ужин…

* * *

Вечер, как и планировалось, прошел без эксцессов и приключений. Спокойный, вкусный и недорогой ужин в «Тандури», бесцельное шатание по центральной улице, смешало меня с сотнями гуляющих туристов. Большая, если не подавляющая часть праздных людей, ходила парами или целыми семьями. Грустные мужчины находились под постоянным контролем своих спутниц. Женщины любой национальности сосредоточенно оглядывали витрины, выслушивали желания детей, направляли вектор движения, словом, играли главную роль в этих микроячейках современного общества. На меня они поглядывали насторожено, явно видя в моем лице потенциальную опасность или каким-то пятым чувством определяя моё одиночество, как угрозу их семье. Мужчины же, встречая мой взгляд сначала пытались найти моего персонального ментора-поводыря, а потом, не найдя такого, как мне казалось, с плохо скрываемой злобой и завистью смотрели и желали мне смерти. Чему я лично был очень рад.

Вернувшись домой, я с удивлением обнаружил Марка, сидящего в одиночестве у маленького бассейна с банкой пива. Это немного испортило моё настроение, ибо я тоже хотел посидеть, правда, не с Марком, а с оставленной вчера бутылкой вина.

– Привет. Как прогулка? – вечером Марк оказался на три слова более разговорчивым, чем утром.

– Отлично, вечером здесь гораздо более привлекательно, чем днем. – Я открыл холодильник и вынул свою бутылку. – Я не помешаю?

– Нет, наоборот. – Марк с готовностью подвинул второй стул столу так, что мы оказались практически друг напротив друга. – А ты один?

– Да, – с усталой гордостью произнес я. Можно было напустить еще больше победных эмоций, но утреннее зрелище не позволило мне танцевать на костях Марка.

– Понятно, – задумчиво произнес Марк и сделал глубокий глоток. – Я тоже раньше ездил один, почти всю Азию проехал, три месяца путешествовал. Нигде не задерживался больше двух дней. Но теперь всё закончилось. – Он поднял банку как будто собрался сказать тост. – Теперь вот ездим вместе.

Марк заглянул сквозь отверстие в банку, отставил ее в сторону и взял новую. «Счет 5:7» – мгновенно подсчитал я количество полных и пустых банок.

– Да. – сложно было что-то возразить ему, а открыто жалеть было неправильно, поэтому я ограничился только одним словом.