– Кто-нибудь видел, как вы пришли сюда?

Он уже понял, что пациентка пришла за помощью, а он не сможет в ней отказать. Жаклин же ответила:

– Нет, меня, пожалуй, никто не видел. Я ведь здесь знаю все входы и выходы и вошла через черный вход.

– Тот, через который пациенты выходят во двор для прогулки? – спросил доктор.

Она молча кивнула. Кольс сидел некоторое время молча, обдумывая сложившуюся довольно-таки непростую ситуацию. Налицо была его халатность, и огласка этой истории не сулила ему ничего хорошего. Ему уже было понятно, что произошло преступление, подробности которого ему пока были неизвестны. Да он и не хотел их знать. Он с ранних лет был примерным юношей и никогда не имел дела с полицией. Зачем ему проблемы с полицией? Он снова взглянул на Жаклин:

– Вы хотели бы получить медицинскую помощь, фрау Эрленбах?

– Да, доктор Кольс. Мое состояние плачевно. Еще немного без терапии, и меня точно придется хоронить.

– Но вы же понимаете, как сложно мне теперь вас лечить? Никто не должен о вас знать, иначе у меня будут крупные неприятности по службе.

Жаклин посмотрела на Кольса полным мольбы взглядом и голосом, полным отчаяния, сказала:

– Только поставьте меня на ноги, и я сразу исчезну.

– И вы никогда не пойдете в полицию?

В кабинете установилась тишина. Было очевидно, что если Жаклин не пойдет в полицию, то не сможет сохранить контроль над своим имуществом и привлечь к ответственности… преступника. Она поймала себя на мысли, что впервые – пусть мысленно – употребила это слово по отношению к Дитмару, своему мужу. Как он мог так поступить с нею?! Но собственная жизнь Жаклин была ей все еще не безразлична. Чувство собственного достоинства еще жило в ней. Она решительно взглянула на доктора Кольса:

– Вы считаете, у меня есть выбор? Если я не пойду туда, мой муж Дитмар Гундер убьет меня, как уже попытался это сделать. Что-то пошло не так, и поэтому я до сих пор жива.

Настала очередь доктора Кольса думать и принимать решение. Жизненная логика практичного немца, который отлично понимал, что значит благосостояние для любого его соотечественника, подсказывала ему единственно возможный вариант действий для Жаклин: идти в полицию. Но страх за собственное благосостояние перечеркивал эту логику, и из этого страха рождалась до конца не осознанная нелогичность. Но так ведь не бывает: логика либо есть, либо ее нет. Доктор Кольс мучительно думал, как ему поступить. Но как он будет жить дальше, если сейчас откажет пациентке и сделает вид, что с тех пор, когда он подмахнул свидетельство о смерти, ничего нового не произошло? Что никто не приходил к нему в клинику в дождевике грязного цвета? Нет, от этого отвертеться нельзя. Она здесь и с жалким видом сидит перед ним. Женщина, которой только он может помочь.

– Пожалуй, выбора у вас нет. Придется идти в полицию, – неожиданно для себя выдавил доктор Кольс и почувствовал, как ему стало легко.

Жаклин же в ответ жалобно сказала:

– А что же будет с вами? Ведь полиции придется рассказать обо всем произошедшем со мной. Вы рискуете карьерой.

– У меня нет выбора, фрау Эрленбах. Я его сделал много лет назад, когда поступил на медицинский факультет. Буду рассчитывать на благосклонность судьбы.

Она молча смотрела на него, слезы непроизвольно катились по щекам. Доктор же перешел к делу:

– Я помещу вас в отдельную палату. На процедуры вас будет приводить только сестра Урсула. Вы, безусловно, помните ее. Постарайтесь ни с кем не общаться. Вы будете числиться под именем Жаклин Ветцель. Не хочу, чтобы раньше времени что-то просочилось наружу. Это может помешать успешному завершению терапии. Когда будете выходить на прогулку, постарайтесь также поменьше привлекать к себе внимание. Урсула будет в курсе дела.

Доктор Кольс приблизился к креслу, на котором сидел Макс:

– Если не ошибаюсь, вы и есть господин Вундерлих?

Макс попытался встать с кресла, чтобы поздороваться с доктором, но тот движением руки остановил его:

– Не трудитесь, я, пожалуй, тоже присяду.

Он немного подвинул второе кресло и сел напротив Макса. Внимательно посмотрев на него, сказал:

– Так вы дальний родственник фрау Эрленбах? – немного подумав, добавил: – К сожалению, покойной.

Доктор Кольс не собирался открывать карты перед посторонним человеком, и Макс это сразу понял. Представляться дальним родственником он больше не хотел, так как после первых слов доктора бесполезность блефа стала очевидной. Доктор ничего не скажет. Надо лишь попытаться понять, находится ли Жаклин в клинике или не появлялась здесь вовсе. Он осторожно проговорил:

– Должен признаться, господин Кольс, что я не являюсь родственником фрау Эрленбах и у меня есть основания полагать, что ее нет среди ныне покойных.

– Да как вы смеете, уважаемый?! По-вашему, доктор Кольс не в состоянии отличить умершего человека от живого?

Доктор Кольс блефовал, и пока что успешно. Макс не заметил ни тени замешательства на его лице. Он продолжил наступление:

– В этом я не сомневаюсь, господин Кольс, с вашим-то медицинским опытом… Но я сомневаюсь, что вы безошибочно идентифицировали труп, когда вам его предъявили.

Кольс продолжал блефовать:

– Что вы несете, молодой человек! Какой труп и кто его мне, как вы изволили выразиться, предъявил?

В голове у доктора проносились мысли самого безумного содержания. Он понимал, что этому парню что-то известно. Но что? И кто он такой? Он не из полиции. А откуда? Сейчас главной задачей доктора было поставить на ноги Жаклин. А этот Вундерлих, похоже, хочет этому помешать. Надо оттянуть срок развязки. На своей судьбе доктор уже поставил крест.

Полный возмущения, он воскликнул:

– Да и кто вы такой, если не являетесь родственником покойной фрау Эрленбах?!

Макс достал удостоверение и протянул доктору:

– Вот, посмотрите.

– Частный детектив Макс Вундерлих, – тихо и внятно прочел доктор Кольс.

Он вернул удостоверение и подумал, что, слава богу, этот парень не из полиции. Он считал, что частный сыщик не так опасен для него, как полицейские. Мало ли что он там себе надумал. Доктор закусил удила и продолжал стоять на своем:

– И что из этого следует? Что фрау Эрленбах не умерла?

– Именно такими сведениями мы располагаем.

– Кто это мы?

Макс задумался. Пока что было непонятно, что может вызвать реакцию доктора, изобличающую его блеф. Ясно было, что он не собирается откровенничать. Макс твердо выговорил:

– Мы – это я и некоторые сотрудники полиции.

При упоминании полиции Кольс побледнел, но быстро взял себя в руки и возмущенно парировал:

– Молодой человек, и