До того у них личики были ласковые, просто ангелочки небесные, что, не почуяв подвоха, Иван согласился. Снарядили бричку, поехали. Кроме хозяек увязалась за ними чернавка Алена. Единственная, кто на него смотрела без страха и отвращения. Даже улыбалась и здоровалась по утрам.

Как приехали, ангелочков будто бы подменили. Кроткие сестренки, что по дому ходили тише воды, опустив очи долу, теперь как заправские зазывалы кричали, собрав вокруг себя народ:

– Посмотрите, кто тут у нас! Не человек и не зверь, чуда заморская!

Иван и сам заозирался в поисках чуды, пока не понял, что люди в него пальцем тычут и ржут, что те кони. Он так и стоял посреди ярмарочной площади, окруженный плотным кольцом, а народ прибывал на задорный призыв его малолетних сестер.

– Ой, гляньте-ка, – толстая баба с гусем под мышкой орала едва ли не громче всех, – он штаны промочил!

Новый взрыв хохота накрыл его с головой, совсем как в прошлом году, когда с крыши сошел снег, а он под той крышей прогуливался. Было так же обидно и мокро. Убежать бы, спрятаться, так не дают. Выставляют вперед ручищи, рожи корчат да улюлюкают.

– Как вам не стыдно? Люди, посмотрите, на кого вы похожие? Он же человек живой! – Голос Алены пробился к нему, точно глоток свежего воздуха. Иван поискал ее глазами: маленькая, в косынке набекрень – она стояла, уперев кулачки в тощие бока, гневно сверкая глазенками.

Люди начали на нее наступать, дабы пигалица не мешала им веселиться. Алена присела на корточки, закрыв руками голову. А голодная до развлечений толпа смыкала живое кольцо, готовая разорвать ее – крохотного птенчика.

Иван прорвался к ней и заехал без разбору в морду первому же мужику.

– Смотрите! Урод драться полез! Ату его, братцы!

Знатно его тогда избили. Два зуба вышибли, глаз здоровый почти не видел целую неделю и ребра все до одного ломило. Аленка помогла Ивану забраться в бричку, сама в козлы залезла и всю дорогу на него оглядывалась, причитала:

– Ты держись, миленький, скоро дома будем.

А близняшки потешались над ее добротой, называя убогой, и все туфельки прятали, чтобы он кровью своей их не запачкал. Наталья Николаевна доктора позвала, но дочерей не наказала, только до вечера велела из покоев не выходить.

Алена стала часто к Ивану заглядывать, пока он на поправку шел. Каждую минутку свободную выкраивала, чтобы просто рядом посидеть. Девушка гладила его по голове, шептала ласковые слова и боль чудесным образом уходила. Сильнее дедовых настоек любовь девичья помогала. Иван и сам не заметил, как влюбился. И даже когда из усадьбы ушел, продолжал приходить к своей зазнобушке. Никто его не замечал, тайными тропами всякий раз пробирался.

Иван всё пытался начать разговор, предложить ей уйти с ним, но так и не решился. Дед замечал его томления и все же не вмешивался, только ухмылялся в белую бороду.

Деда не стало в день летнего солнцестояния. Он знал о своей смерти заранее, предупреждал об этом Ивана, но тот и слушать не хотел. Дед не может так просто взять и умереть, вон он какой здоровый. Так-то оно так. Только не подумал Иван, что деда пристрелят, как зверя дикого. Он слышал выстрел, и сердце его зашлось в диком беге. В лесу и раньше стреляли, охотники в их окрестностях гости не редкие, да вот теперь выстрел совсем другим услышался.

Иван бежал через валежник, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь. Расцарапал себе лицо, руки, ноги в кровь сбил. И все равно не успел. Дед лежал на одеяле из мха. Над ним склонились двое. Их он узнал сразу. Яшка кучер и муж его матери Николай Степанович Завойчинский. Иван услышал их разговор от начала до конца и, дождавшись ухода, упал на колени, зная, что ничем уже не сможет помочь. Он так и просидел над телом до самых сумерек, пока не забылся тяжелым сном. Утром его разбудил шум чужого присутствия. Иван спрятался за старой елью, стал ждать.

Яшка его испугался. Значит, виноват. Нож лег в руку, став ее продолжением. Одним махом Иван разрезал рыжему глотку, хотя и мечтал разорвать ее собственными зубами. Он смотрел на поверженного врага, мечтая узнать, какова на вкус кровь труса. Дед говорил, мол, у таких в венах моча течет. Но на клинке оказалась самая настоящая кровь, и Иван, недолго думая, слизал ее. Солоноватая, с легкой горчинкой кровь провалилась в желудок, разливаясь по телу приятным теплом, наполняя ее неведомой доселе силой. Ничего подобного он не испытывал никогда в жизни.

Клинок тем временем нагрелся, раскаляясь добела, и вот он уже отброшен в сторону, а на ладони остался глубокий ожог. Иван подошел к брошенному оружию и глазам своим не поверил. Из раскаленного оно стало ледяным, даже инеем покрылось. А в воздухе закружились темные тени. Они шипели, каркали на вороний лад, рычали и хрюкали, пока одна не ударила Ивана в грудь и он не упал навзничь. Очнувшись, парень не нашел тела деда. Только Яшку с распоротым горлом да вокруг медвежьи следы.

* * *

– …ты?

Алиса отступила в глубь номера, впуская эффектную брюнетку в темных, на пол-лица, очках. Не в силах справиться с эмоциями, она зажала рот ладонью, чувствуя, как по щекам текут слезы.

Брюнетка сняла очки и положила их в сумочку, которая висела у нее на сгибе локтя.

– Нина, как ты меня нашла? – Алиса хотела сказать совсем не то. Она вообще не знала, с чего начать разговор с подругой, которую оставила почти два года назад наедине с ее несчастьем.

– Ну вот совсем не так я представляла себе нашу встречу, – в свойственной ей манере фыркнула Нина, напомнив Алисе покойного Виктора. – Обними меня, что ли, для начала?

– Прости меня, родная! – рыдала Алиса, прижимаясь к подруге. – Я не хотела, чтобы все так вышло. Я испугалась и уехала.

– Перестань. – Нина смахнула указательным пальцем одинокую слезинку. – Не хочу плакать, не заставляй меня. Только попробуй еще раз так со мной поступить, из-под земли достану и прикую к батарее, чтобы уж наверняка.

Алиса подняла на нее заплаканное лицо и улыбнулась.

– Вот так лучше. Как же я тебя ненавижу, Маркина!

Алиса понимала, Нина говорит это не всерьез. Она очень похожа на Виктора, и хоть Нину девушка не всегда может разгадать, как разгадывала его, сейчас она не сомневалась в своей правоте.

– Ты хоть знаешь, сколько мне пришлось пережить здесь без тебя? Как я вообще до сих пор дышу, не понимаю!

Нина осталась все той же девочкой из интерната: шумной, чуть грубоватой, но искренней и прямолинейной. Их дружба раскрывалась подобно цветку. Оказавшись в доме Виктора, Алиса не думала, что проведет в нем много лет. Она хотела попросить его помочь с продажей дома и уехать. Нина не позволила.

– Алиска – единственная, с кем я общалась в интернате, – делилась она с Виктором. – Большинство детей, попавших в подобное место, только внешне ангелочки, на самом же деле внутри каждого живет монстр, спящий до поры. В интернате царили настоящие волчьи законы. Порядки, установленные воспитателями-надзирателями, ничто в сравнении с теми забавами, которые устраивали сами воспитанники.