– Здравствуй, Виктор. – Девушка наклонилась и поцеловала его в щеку. – Прости за опоздание, заболтались с Ниной, и я совершенно потеряла счет времени.

– Не ожидал, что у вас получится так сдружиться. – Мужчина поднял указательный палец, подзывая официанта. – Не понимаю, что у вас может быть общего. Ты куда смышленее и, чего уж скрывать, намного красивее. Рядом с тобой у нее должен развиться комплекс неполноценности.

– Виктор, мы уже обсуждали данную тему. Не забывай, пожалуйста, речь о твоей дочери.

– Ты ведь знаешь, я бы хотел видеть на месте моей дочери тебя, Алиса. – Он достал из пачки сигарету, сунул ее в рот, и услужливый официант тут же поднес горящую зажигалку. Виктор прикурил, с наслаждением делая первую затяжку. – Если бы не болезнь, пожирающая меня изнутри, я никогда не вернулся бы за девчонкой. Моему делу нужен наследник. Конечно, в идеале хотелось бы иметь сына, но на безрыбье, как говорится, и такое сойдет.

Она не любила неловкие моменты, связанные с разговорами о Нине. После того как девочки попрощались в интернате, Алиса решила, что больше никогда не увидит неугомонную Усатову. Сначала Алиса обрадовалась, восприняла ситуацию с некоторым облегчением, но вскоре поняла, что очень скучает по своей «недоподруге», как иногда про себя ее называла.

Нина никак не давала о себе знать после того, как Виктор забрал ее домой, оформив все нужные бумаги на возврат отцовства. Алиса решила, будто девочка оборвала все ниточки, связывающие ее с прошлым, и не стала ни в чем винить. В конце концов, когда Нина навязывала ей свою дружбу, она видела ее обузой, чем-то ненужным и противным.

И вот наступил долгожданный день выпуска из интерната. Алиса запомнила его в самых мельчайших подробностях. Стояла настоящая летняя жара, воздух плавился и растекался тягучим киселем. От раскаленного асфальта поднималась прозрачная, похожая на слюду дымка. Алиса отсчитала три ступеньки, отделяющие ее от свободы, и, повернувшись к зданию интерната, громко выкрикнула:

– Прощайте!

В окна тут же высунулись любопытные лица. Дети, кто помладше, махали ей вслед и выкрикивали что-то ободряющее; более старшие смотрели с плохо скрываемой завистью, но все равно старались улыбаться, пусть и сквозь слезы.

Алиса шагала вдоль шоссе, впервые задумавшись: куда ей идти? Возвращаться в дом, где все стало бы напоминать ей о семье, не хотелось. Время, которое обещало залечить душевные раны, обмануло, и разделявшие ее с прошлым годы оказались нивелированы.

Она поняла – у прошлого не существует срока давности. Куда бы она ни пошла и что бы ни стала делать, оно будет следовать рядом послушной тенью; станет напоминать и мучить. Можно убежать от места, от других людей, но от себя сбежать не получится.

Сигнал клаксона прозвучал слишком неожиданно, отчего Алиса подскочила на месте, сердито развернувшись на звук. Большая черная иномарка с хищным прищуром почти наехала на нее, Алиса даже почувствовала жар, исходящий от капота. Девушка отошла в сторону, решив, что замечталась, и вышла на проезжую часть, мешая движению автомобилей.

Она продолжила идти и снова услышала надрывный сигнал. В этот раз машина остановилась примерно в двух метрах от того места, на котором находилась Алиса. Одна из дверей открылась, и на пыльную обочину опустилась изящная женская ножка в черной блестящей туфле. Алиса засмотрелась на лаковые лодочки, пропустив появление их обладательницы.

– Маркина. – Голос звучал до боли знакомо и не вязался в Алисиной голове с той, кому он когда-то принадлежал. Голос почти не изменился, хотя и стал самую чуточку ниже, но гораздо мягче. – Алиска, не узнаешь меня?

Девушка, с модной стрижкой, в идеально сидящем на стройной фигуре платье, насмешливо рассматривала сконфуженную замарашку в затрапезном сарафане и говорила с ней голосом Нинки Усатовой. От нескладной, угловатой дылды не осталось и следа. Нина словно бабочка, вылупившаяся из кокона, переродилась в настоящую красотку.

Алиса чувствовала себя побирушкой, слоняющейся в час пик среди застывших в пробке автомобилей и выпрашивающей милостыню.

– …ты здесь? – Виктор щелкал пальцами перед лицом Алисы. Судя по его озабоченному виду – уже давно. – Опять витаешь в облаках. Пора стать серьезнее.

Мужчина делал вид, что обеспокоен, но глаза его смеялись. Алиса хорошо знала его мимику и жесты, могла читать Виктора, как открытую книгу.

С того дня, когда он подобрал ее на обочине, – потерянную, бредущую непонятно куда, – прошло несколько лет. Она и не знала, что Нинка не могла приехать к ней в интернат, потому как отец заставил ее поступить в институт в Москве. У девушки просто не было возможности навестить Алису. Но когда начались каникулы, Нина, зная о дне выпуска Алисы из интерната, уговорила отца поехать в Медвежьи Озера. Виктор согласился сразу. Оказалось, он ее помнил.

– Вспомнила себя в тот день. – Алиса улыбнулась одними губами. – Спасибо тебе, Виктор.

– Только слез благодарности мне сейчас не хватало. – Он поднес салфетку к ее лицу, делая вид, что промокает невидимые слезы.

Алиса рассмеялась. С Виктором ей было комфортно. Такой легкости она не ощущала больше ни с кем. Он умел ее рассмешить, знал, чем успокоить, если она вдруг начинала переживать о чем-то. Немудрено, что однажды Алиса, смущаясь и запинаясь, но смотря ему прямо в глаза, выдала:

– Я, кажется, в тебя влюбилась.

Несколько мучительно долгих секунд мужчина молчал. Алиса боялась даже моргать, только бы не потерять с ним зрительный контакт. Среди тысячи других мыслей, роящихся в тот момент в ее голове, она ухватила именно эту, крепко вцепившись в нее, пытающуюся ускользнуть, сбежать, позорно спрятаться за спины своих соратниц.

И вот когда напряжение стало невыносимым, настолько, что у Алисы зачесался кончик носа, Виктор неожиданно щелкнул ее по нему и рассмеялся. Алиса забыла, как дышать. Она стояла, все так же задрав лицо вверх (Виктор был гораздо выше ее), мечтая немедленно провалиться сквозь землю. Ей показалось, что у нее покраснели не только щеки и лоб, а все тело охватило огнем стыда.

Справившись с оцепенением, девушка закрыла лицо руками, по-прежнему не в силах сделать ни шагу. Виктор обнял ее и прижал к груди. От него пахло сигаретным дымом и дорогим парфюмом. Мужчина гладил ее по голове широкой, мягкой рукой, бормоча что-то успокаивающее. Алиса не разбирала слов. Ее ладони, мокрые от слез, все еще закрывали лицо, и она поклялась не убирать их никогда.

На бесконечном повторе играла мелодия, которую она подобрала для их первого романтичного момента. Дура! Безмозглая идиотка! Повела себя, как пустоголовая школьница.

– …вспоминаешь свое признание в любви? – Виктор всегда без проблем угадывал ее мысли. Странно, но теперь они вместе могли обсуждать тот неудобный для обоих момент с улыбкой. Алисе не было больше стыдно, хотя она и думала, что не сможет забыть своего позора никогда.

Виктор смог объяснить ей, наивной дурочке, что ее чувство не есть любовь женщины к мужчине. Возможно, она привязалась к нему дочерней любовью. Но, вероятнее всего, на фоне благодарности, не имея возможности отплатить ему чем-то равноценным, на ее взгляд, Алиса извратила собственные чувства, превратив их в то, чем они на самом деле не являются.