А Молли почему-то вспоминала детство, проведенное в летних лагерях. Какое-то смутное подобие идеи зародилось в мозгу, и связано оно было не с чаепитием, а…

Молли закрыла блокнот. Какой смысл загадывать так далеко вперед? «Бердкейдж пресс» по контракту принадлежат права на две следующие книги о Дафне. Но они не будут приняты, пока она не внесет необходимые поправки в «Дафна летит кувырком».

Подойдя к коттеджу, она увидела, что в окнах горит свет.

Молли хорошо помнила, что перед уходом выключила все светильники, но совсем не встревожилась. Зато Ру разволновался и ринулся к двери в ванную. Она оказалась не заперта, и пудель толкался в нее головой, пока не приоткрыл.

— Тише, песик, — велела Молли, распахивая дверь. Перед ней предстал Кевин — голый, невероятно красивый, он лежал в старомодной ванне: ноги на бортике, в руках книга, изо рта торчит короткая сигара.

— Что ты делаешь в моей ванне?!

Хотя вода доходила почти до верха, ни один мыльный пузырек не скрывал представшего ее взору великолепия. Поэтому Молли побоялась подойти ближе.

Кевин вытащил сигару. Дым из нее не шел, и Молли вдруг сообразила, что это не сигара, а шоколадная конфетка или леденец.

У него хватило наглости раздраженно фыркнуть:

— А как по-твоему, что я делаю? И не мешало бы постучать, прежде чем врываться!

— Положим, ворвался Ру, а не я, — возразила Молли.

Пес, с торжествующим видом истинно преданной собаки, выполнившей свой долг, направился к миске с водой.

— И почему ты не пользуешься собственной ванной?

— Мне не нравится делить ее с чужими людьми.

Молли не указала на тот очевидный факт, что теперь ему приходится делить ванну с ней. Она завороженно уставилась на его грудь, выглядевшую в мокром виде еще лучше, чем в сухом. И опять взгляд, от которого становится не по себе!

— Где ты раздобыл эту конфету?

— В городе. Но купил только одну.

— Ничего не скажешь, мило.

— Тебе стоило только попросить.

— Откуда я знала, что тебе вздумается покупать конфеты! Бьюсь об заклад, где-то еще припрятана коробочка с помадкой от прелестной фрейлейн.

— Не забудь закрыть за собой дверь, если, конечно, не хочешь раздеться и присоединиться ко мне.

— Большое спасибо, но здесь слишком тесно для двоих.

— Тесно? Не думаю, солнышко.

— Когда ты наконец повзрослеешь?

Повернувшись, Молли хлопнула дверью. В спину полетел смешок. Слайтерин!

Что-то сообразив, она бросилась к маленькой спальне. И точно: на полу стоял его чемодан. Молли вздохнула и прижала пальцы к вискам. Головная боль вернулась с новой силой.

Дафна отложила электрогитару и открыла дверь. За порогом стоял Бенни.

— Нельзя ли мне помыться в твоей ванне, Дафна?

— С чего это вдруг?

Бенни испуганно огляделся.

— Просто так.

Молли налила себе бокал белого савиньона из бутылки, охлаждавшейся в морозилке, и вышла на крыльцо. Черный короткий топ совсем не защищал от вечерней прохлады, но она не стала возвращаться за свитером.

Когда появился Кевин, Молли восседала на диване-качалке. На Кевине были толстые серые носки и шелковый халат в темно-бордовую и черную полоску — именно такой, какой непременно купила бы женщина мужчине, с которым привыкла спать. Молли мгновенно возненавидела этот халат.

— Давай устроим перед отъездом чаепитие в беседке, — предложила она, — и всех пригласим.

— Зачем тебе это?

— Захотелось повеселиться.

— Идея захватывающая.

Он уселся на соседний стул и вытянул ноги. От него пахло мылом «Сейфгард» и чем-то дорогим — должно быть, Сотнями разбитых женских сердец.

— Мне не хотелось бы, чтобы ты оставался здесь, Кевин.

— А вот мне хотелось бы, — буркнул он, глотнув принесенного с собой вина.

— Нельзя ли переночевать в твоем домике, Дафна?

— Думаю, можно. Но зачем тебе это?

— Потому что в моем поселилось привидение.

— Ты не можешь вечно скрываться от Лили, — заметила она.

— Я не скрываюсь. Просто тяну время.

— Я плохо разбираюсь в аннулировании браков, но кажется, твое переселение может все испортить.

— Все уже испорчено, — признался он, — Как объяснил адвокат, брак может быть признан недействительным на основании плохого обращения или неисполнения супружеских обязанностей. Насколько я понял, ты можешь жаловаться на неисполнение супружеских обязанностей. Я, разумеется, не стал бы возражать.

— Но если мы станем жить вместе, это будет трудно доказать.

— Подумаешь, большое дело! Развод займет немного больше времени, но цель все равно будет достигнута.

Молли поднялась с дивана.

— И все же тебе лучше уйти.

— Это мой коттедж.

— А у меня права нанимателя.

Его голос, мягкий, с чувственными нотками, обволакивал ее.

— Я думаю, мое присутствие попросту тебя нервирует.

— Ну да, как же… — Она весьма успешно изобразила зевок.

Кевин, весело улыбнувшись, кивнул в сторону бокала:

— Пьешь? Не боишься, что снова набросишься на меня в ночной тиши?

— Ой, и правда! Как это я? Ну совсем забыла!

— А может, опасаешься моего нападения?

Что-то внутри перевернулось. Но она, продолжая играть роль мисс Хладнокровие, подступила к столу, чтобы смахнуть салфеткой хлебные крошки, оставшиеся от ужина.

— С чего это вдруг? Я тебе ничуть не нравлюсь.

Он выждал с ответом. Ровно столько, чтобы она потеряла самообладание.

— Откуда тебе знать, кто мне нравится, а кто нет?

Сердце Молли сжалось, сделало нечто вроде сальто и, похоже, перестало биться.

— О Господи! А я-то думала, что мой правильный английский окончательно оттолкнет нас друг от друга!

— Ну ты и хитрюга!

— Извини, но я предпочитаю мужчин с большей глубиной натуры.

— Хочешь сказать, что, по твоему мнению, я мелок?

— Как лужа на тротуаре. Но зато ты богат и красив, так что все отлично.

— Я не мелок!

— Давай заполняй пробелы: самое главное в жизни Кевина Такера — это…

— Футбол — моя работа. Вряд ли это делает меня ничтожеством.

— Вторая, третья и четвертая главнейшие вещи в жизни Кевина Такера — это…