— А я люблю «Женщину в белом», — вставила Четверг-5, вернувшаяся с подносом кофе. Я заметила, однако, что для себя она принесла стакан воды. — Весь этот Моцарт, чтобы выразить ее любовь к Хартрайту, — просто мечта!

Я взяла свою чашку, и мы принялись наблюдать за помаргиванием огоньков на пульте в процессе перемещения нерабочего «Безендорфера» из «Нашего общего друга»[49]в «Доводы рассудка»,[50]откуда он, шустро проскакав по двенадцати сценам, в которых о нем упоминалось, ушел в «Жены и дочери».[51]

— По-моему, роль атмосферы в романах переоценивают. — Четверг-1–4 отпила глоток кофе и покровительственно добавила: — Хороший кофе, Четверг. Отменно сварено.

— Бальзам на душу, — отозвалась Четверг-5 с сарказмом, которого Четверг-1–4 не заметила.

— Печенья никакого нет? — спросила я.

— Да, — эхом подхватила Четверг-1–4,— нету?

Четверг-5 раздраженно фыркнула, встала, нашла несколько апельсиновых печенюшек и плюхнула их на пульт передо мной, сердито зыркнув при этом на Четверг-1–4.

— Не стоит недооценивать атмосферу, — медленно произнесла я, кладя в рот печенинку. — В любом романе имеются четыре противодействующие силы: атмосфера, сюжет, характер и темп. В книге может вообще отсутствовать сюжет и темп, но она состоится за счет характера и доли атмосферы — как «Старик и море». Большинство триллеров — это сюжет и темп, и ничего больше, как в «Куда залетают орлы».[52]Но это не важно, у каждого читателя свое…

Я умолкла, потому что на пульте перед нами замигал огонек.

— Хм, — я наклонилась ближе, — в «Дублинцах» перерасход, а в «Улиссе» меньше чем через минуту потребуется пианино для реплики мистера Дедала в отеле «Ормонд».

— А в Норленд-парке разве нет лишнего пианино? — спросила Четверг-5.

— Нет, Марианна взяла его с собой в Девон, и оно в данный момент на капремонте, вместе с другими.

Я изучила ручки и переключатели на пульте в поисках лишнего пианино для переадресации. Вскоре я обнаружила искомое в «Питере Пэне». Оно упоминалось только в одной строчке диалога, поэтому я перенаправила его в «Улисса» как можно быстрее. Честно говоря, слишком быстро и потому неуклюже.

— Черт, — ругнулась я вполголоса.

— Что такое?

— Ничего, — откликнулась я, совершенно точно зная, что никто ничего не заметит.

Я засунула инструмент не в ту часть отеля «Ормонд». Однако времени на переживания по этому поводу у меня не оставалось, потому что мигал уже новый сигнал. Этот предупреждал нас о приближении первого ручного перемещения, оставленного на нас Роджером и Чарльзом. Я взяла написанную от руки шпаргалку и прочла.

— У нас из «Виллетта» возвращается рояль «Гёцман», и отправить его надо вместе с фортепианным табуретом 87Б в «Фокус с зеркалами» Агаты Кристи. Кто-нибудь видит фортепианный табурет?

Ни одна из Четверг не шелохнулась. Наконец Четверг-5 похлопала Четверг-1–4 по плечу и сказала:

— Твоя очередь. Я кофе делала.

— В таком случае, — возразила Четверг-1–4 с безупречно извращенной логикой, — печенье должно было стать моей очередью?

— Полагаю, да.

— Поскольку ты столь любезно выполнила эту задачу от моего имени, то теперь твоя очередь что-нибудь сделать, поэтому отыщи этот долбаный фортепианный табурет и прекрати доставать меня своим нытьем!

Я положила ладонь на плечо Четверг-1–4 и сказала:

— Четверг, найди табурет.

Она скроила надменную рожу, достойную одобрения Пятницы, но встала, оглядела комнату и вскоре обнаружила искомое возле кучи непереплетенных нот, нескольких пюпитров и пыльного фагота.

— Вот, — скучающим тоном изрекла она, поднимая сиденье и заглядывая внутрь.

Ровно в этот момент послышалось жужжание, и в ярко освещенной нише возник концертный «Гёцман».

— Как раз вовремя.

Я покрутила несколько ручек, чтобы отправить его дальше по маршруту, велела Четверг-1–4 поставить табурет рядом с ним, что она и выполнила, а затем с жужжанием послала инструмент в Большой зал Стоунигейтс-хауса в «Фокусе с зеркалами» Агаты Кристи.

— Хорошо, — пробормотала я, вычеркивая первый пункт из списка. — В ближайшие полчаса нам делать нечего.

Но мои неприятности и не думали заканчиваться, потому что Четверг-5 уселась на стул, недавно освобожденный Четверг-1–4.

— Ты сидишь на моем месте.

— Это не твое место.

— Я первая сюда села, поэтому оно мое.

— Ты не можешь забить место, и, кроме того, оно тебе не принадлежит.

— Слушай, — прорычала Четверг-1–4,— ты любишь вязать крючком?

— Да…

— Тогда ты, наверное, представляешь, как трудно это делать со сломанными пальцами.

У Четверг-5 на мгновение дрогнула губа.

— Я… я… уверена, мы можем обсудить это как разумные взрослые люди, прежде чем перейти к чему-либо столь жестокому, как насилие.

— Вероятно, могли бы, — возразила Четверг-1–4,— но гораздо проще, если я расскажу тебе, как это будет. А теперь убери свою вязано-крашеную задницу с моего стула.

— Четверг, — сказала я.

— Сама справлюсь, — рявкнула Четверг-5 в редком для нее проявлении досады. — Не надо меня спасать как маленькую каждый раз, когда мисс Бей-Гуляй разинет варежку!

— Я не вмешиваюсь, — пояснила я, — просто хочу узнать, где Четверг-один-четыре взяла этот пистолет.

— Этот? — Она подняла маленький черный автоматический пистолет, который я заметила у нее в руке. — Правда классный? Браунинг двадцать шестого калибра, стандартный однозарядный, с ползунковым предохранителем.

— Где ты его взяла?

— Нашла, — настороженно заявила она, — поэтому оставлю себе.

У меня не было на это времени.

— Говори, где взяла, или станешь его следующей жертвой.

Она помолчала, потом сказала:

— Он лежал… в том фортепианном табурете.

— Идиотка! — взвыла я, вскакивая и протягивая руку за пистолетом, который она мне покорно отдала. — Это же ключевое фабульное устройство в «Фокусе с зеркалами»! Почему ты не можешь оставить вещи в покое?

— Я думала…

— В том-то и дело, что не думала! Оставайся здесь, пока мы с этим разберемся, и ничего не трогай. Повторяю: не трогай ничего. Понимаешь?