Файфер пожимает плечами:

– Я всегда беру с собой пару. Если мне вдруг понадобится с кем-нибудь словцом перемолвиться из тех, к кому он прикасался, от одного ожерелья ведь мало будет толку? Шуйлер достаточно сообразителен, чтобы по обрывкам разговора обо всем догадаться.

Я слегка улыбаюсь при мысли об усилиях, затрачиваемых на то, чтобы что-то скрыть от милого дружка.

– И даже если бы я ошибалась в том, что Шуйлер включен в пророчество – а я не ошибаюсь, – все равно: что бы Блэквелл ни поручил ему, какой бы предмет ни велел украсть, ничего хорошего в этом ведь быть не может?

Файфер замолкает, а когда снова начинает говорить, голос ее очень тих:

– Я всегда думала, что Шуйлер непобедим. Но мне кажется, что на сей раз он ухватил кусок не по зубам.

Я тут же думаю, не знает ли Шуйлер правды о Блэквелле, но отказываюсь от этой мысли. Мертвецам, чтобы узнать мысли человека, надо его коснуться. И чем дольше длится контакт, тем интенсивнее чтение мыслей. Вряд ли Блэквелл допустил бы даже обычное рукопожатие.

Думаю, не сказать ли ей, что Блэквелл – колдун. Но Николас велел держать все в тайне, сказал, что правда обнаружится в свое время. И если Файфер права насчет Шуйлера, это время наступит достаточно скоро.

– Я думаю, что ты права, – говорю я.

Если Файфер и удивилась моему согласию, то не показывает этого. Мы идем вверх по склону, среди густеющего леса, тропа постепенно сужается и наконец совсем пропадает. Шуйлера мы потеряли из виду, и вокруг только деревья. Совершенно непонятно, в какую сторону он мог направиться.

– Что думаешь? – спрашивает Файфер.

Я оглядываюсь вокруг. Когда мне случалось охотиться по ночам, мой путь почти всегда освещал какой-то свет. Если не луна, то факел. Луна сегодня – тоненький серпик, слишком тусклый и слишком низкий, чтобы от него был хоть малейший прок. Все равно я иду дальше, Файфер идет за мной, молча. Но я ничего не вижу. Обычная лесная подстилка: губчатый мох, коричневые мокрые листья и мертвые ветки. Ничего примечательного.

Приходит мысль, что ожерелье Файфер не сработало, Шуйлер нас услышал, перехитрил, нарочно увел со следа, – и тут я зацепляюсь ногой за камешек. Он отлетает в сторону, стукается о ближайшее дерево. Я наклоняюсь и поднимаю его. Тоже мшистый, но зеленый, ярко-зеленый. Выглядит так, как будто он не принадлежит этой местности. Да, точно! Вскоре я вижу еще один зеленый камешек, потом еще. Они попадаются все чаще и наконец полностью закрывают лесную подстилку. Мы идем по ним и приходим ко входу в небольшую пещеру, или подземный лаз, аккуратно вырезанный в склоне холма. Файфер бросает на меня взгляд, и в этом взгляде – вызов.

Я пожимаю плечами, но чувствую, как сердце набирает скорость. Терпеть не могу узкие темные места, но отступать не собираюсь. Набрав воздуху, делаю шаг внутрь, Файфер за мною. В конце виден слабый зеленоватый свет. Он как-то странно переливается, словно водная гладь. Мы идем по подземному ходу почти до конца, где он вдруг резко сворачивает вправо, и осторожно выглядываем. Футах в десяти от нас – огромная вертикальная каменная плита, отворенная как дверь. Изнутри слышатся звуки – скрежет, будто камнем по камню. Шорох, шелест, будто кто-то топчется.

Шуйлер.

Я поворачиваюсь к Файфер:

– Держись за мной. Вряд ли он обрадуется тому, что его застали врасплох.

До меня доходит, что хотя Файфер мертвец и не тронет, меня тронуть ему будет очень просто.

Файфер лезет в сумку, достает пружинный кинжал Гумберта и сует мне.

– Вряд ли это поможет, – говорю я.

– Может, и нет, – соглашается она. – Но бессмысленно идти с пустыми руками.

Я беру кинжал, нажимаю кнопку в рукояти. С тихим щелчком лезвие разделяется на три части. Файфер достает из сумки холщовый мешочек и завязывает вокруг талии.

– Соль, – шепчет она. – На всякий случай. Она его тоже не остановит, но задержит – если нам придется удирать.

Сквозь узкий проем мы проникаем в комнату, не похожую ни на что виденное мною до сих пор. Пол и стены покрыты густым ковром мха. Длинные его нити свешиваются с потолка, воздух пахнет землей и влагой, как в лесу после бури. В середине комнаты – одинокий гроб, тоже покрытый мхом. Шуйлер стоит перед ним, держа в руках огромный меч. Когда мы входим, он резко поворачивается и одновременно делает взмах.

Файфер вопит, я падаю наземь, ощутив порыв ветра от пронесшегося над головой клинка.

– Черт тебя побери, Элизабет! – Шуйлер опускает меч. – Я же тебя убить мог. А ты! – Он поворачивается к Файфер. – Что ты здесь делаешь?

– Я что здесь делаю? Что здесь делаешь ты? – Файфер переступает через меня и идет к нему, нацелив палец ему в лицо. – Объясни!

Шуйлер морщится с определенно виноватым видом.

– А. Ну да. Ну, это все, в общем, довольно-таки запутанно…

– А по мне, так очень просто. – Она показывает на меч. – Ты его хочешь украсть?

Шуйлер чешет в затылке:

– Это все не так, как выглядит.

– А тогда как?

Шуйлер молчит.

– Говори!

– Не могу, – отвечает он.

– Рассказывай немедленно. Иначе, клянусь, я повернусь и уйду, и ты больше меня не увидишь.

Слова ее злые, но в голосе не слышно злости. Только печаль.

Шуйлер смотрит на нее, потом делает шаг вперед и берет ее за руку. Файфер неподвижна. Так они стоят, держась за руки, и смотрят друг другу в глаза так, что мне кажется, я здесь лишняя. Она встает на цыпочки и прижимается к нему, тянет губы навстречу его губам, будто хочет поцеловать. У Шуйлера глаза становятся такими же круглыми, как у меня, наверное, хотя своих я не вижу. Кажется, он готов ее проглотить на месте. И тут она в мгновение ока вырывает у него из руки меч. Шуйлер выходит из транса не сразу.

– Ты что делаешь?

– Забираю у тебя эту штуку. – Файфер отскочила на пару шагов, острие меча нацелено ему в грудь. – Пока не скажешь, зачем он тебе.

У Шуйлера глаза загораются гневом, а меня начинает покалывать страх. То ли Файфер отчаянно смела, то ли глупа как пробка.

Шуйлер резко поворачивается – так резко, что я вздрагиваю, – запускает руку в гроб и вытаскивает оттуда ножны. Когда-то, кажется, это была коричневая кожа, но теперь они так же зелены, как все вокруг.

– Знаешь, где мы? – Он пристегивает ножны к поясу. Файфер мотает головой. Сейчас она стоит рядом со мной, и я чувствую ее дрожь. – Это гробница Зеленого Рыцаря. Слыхала о нем?

Файфер снова мотает головой.

– А об этом? – Шуйлер показывает на меч. – Его имя – Азот. И о нем сложено немало легенд, Элизабет наверняка что-нибудь да слышала.

Файфер смотрит на меня, мы обе смотрим на меч. Лезвие широкое, массивное: сделано из серебра, прорезанного завитками бронзы, длина не меньше трех футов. Рукоять – литая бронза, инкрустированная изумрудами всех форм, размеров и оттенков зеленого.