Что это был за сон такой? И ведь я его помню до мельчайших деталей. Тут что-то не так. Нужно будет обсудить его. У меня странное ощущение, что сон очень важен.

В течение получаса наша марсианская команда собралась в столовой. Нас разбудили одними из первых, поэтому пока народу было немного. Все, кроме меня, выглядели хорошо отдохнувшими, хоть и немного помятыми. На Наташу я старался не смотреть, сон сразу всплывал в памяти. Я планировал сначала поесть, на голодный желудок обсуждать потустороннюю ерунду не хотелось.

Всем подали какой-то «кисель», который нужно было обязательно съесть полностью. Ещё на Земле нам пояснили, что это набор легко усваиваемых питательных элементов, которые необходимы после «спячки». И после его приёма лучше сразу двигаться в сторону туалета, «кисель» способствует очищению кишечника от каловой пробки, неизбежно образуемой в процессе «спячки». Экипаж будили строго ограниченными партиями, чтобы избежать конфуза. На вкус «кисель» был похож на пресную манную кашу, отчего Сергеич не переставал бурчать и морщиться. Он не ел манку с детства, и только ответственность учёного и инженера заставляла его черпать ложку за ложкой.

Как и предупреждали, очистительный процесс не заставил себя ждать, и нам пришлось разлететься по специальным кабинкам. Вскоре мы снова сели за стол, теперь даже чувство помятости почти пропало. Но Кириллов заметил, что со мной что-то не так:

– Дима, с тобой всё в порядке? Ты какой-то напряжённый, может тебе ещё «киселя» наложить, – друзья дружно улыбнулись.

– Вам снились сны? – без вступления спросил я.

– Вроде снилось что-то, но я не запомнил, – ответил Кириллов. Остальные закивали головой, что у них также. – А тебе кошмар приснился, и ты не можешь отойти от него? Выкладывай.

Я пересказал друзьям свой сон, останавливаясь на каждой мелочи. Наташа явно была удивлена своему присутствию в моём сне, но перебивать не стала. Сергеич всё время перебивал, пока Влад, на удивление серьёзный, резко не осадил его.

– Ты чего это? – обиженно спросил Сергеич.

– Не мешай рассказу, мне кажется, он очень важен, – ответил Влад, понимая руку и останавливая Сергеича. – Успеешь ещё высказаться. Дима, продолжай.

Я закончил свой рассказ, упомянув о показателях работы мозга при пробуждении. Кириллов первый решил спросить:

– Думаешь, это что-то значит? «Бильярд» не сработает?

– Я не знаю. Мне никогда не снились подобные красочные, продолжительные сны. А я его помню в деталях, будто он отпечатался на подкорке, – ответил я, чувствуя внутри небольшое облегчение. Мне нужно было высказаться.

– А я была красивой? – кокетливо спросила Наташа.

– Да, как всегда, – ответил я и осёкся.

– Как всегда, – посмаковала Наташа. – Спасибо, Дима.

– Никто не сомневается в красоте Наташи, но слишком много странностей сразу: долгий сон про неудачу «Бильярда», который Дима полностью помнит, нестандартные показатели при пробуждении, высокая активность работы мозга. И хоть убейте, цифры четыре ноль два и один не могут быть случайными.

– Кириллов, ты правда веришь в вещие сны? Это же как гороскоп, – с нескрываемым скепсисом сказал Сергеич. – Интересный сон, не спорю. Но я уверен, что это реакция на переживания, не более.

– Сергеич, я по долгу службы много чего видел, что наука не объяснит. И сам тому пример. Мне в детстве врачи пророчили быть дохлым инвалидом. Утверждали, что сердце как тряпочка с рождения, любые физические нагрузки противопоказаны. Мать с отцом всё объездили, на что денег хватило. Но вердикт был один и тот же – инвалид. А потом в деревню меня к одной бабуле отвезли, та сказала, что я сутки должен у неё пробыть в хате, наедине. Отец хотел воспротивиться, но мать была в отчаянии, пришлось согласиться. Что происходило в эти сутки, не помню, всё как в тумане. Но после этих суток я был здоров, как обычные дети, а бабуля померла через неделю от приступа, – такой откровенности от Кириллова ещё никто не слышал.

– Это же совпадение чистой воды, ты же понимаешь, Кириллов, – аккуратно сказал Сергеич.

– Может быть, а может и нет. Но я и после пару раз встречал подобные случаи, правда, все живы оставались. Поэтому я не списываю со счетов такое. А Алпан в своё время только подтвердил мою уверенность, – ответил Кириллов.

– Всякий раз подобные разговоры приводят к Алпану, – сказала Наташа.

– Это не удивительно, – ответил Влад. – Но я согласен с Кирилловым, сон странный. Я думаю вот что: нужно сообщить в центр о своих опасениях по поводу расчётов траектории «Камикадзе». Во сне он промахнулся, и «Бандит» победил. Пусть перепроверят, мало ли.

– А цифры? – спросил я. – Они что значат?

– Не знаю, дружище, – улыбаясь, ответил Влад. – Но их тоже лучше упомянуть. Только пусть это будет обращение инженера, а не сновидца. В нашем обществе темы сверхъестественного лучше не поднимать в научных кругах. Сразу всерьёз воспринимать перестанут.

Мы разошлись по отсекам. После душа я составил отчёт. Сказать, что он был нормальным, нельзя. Но я был согласен с друзьями, что лучше отравить и выглядеть немного странным, чем умолчать и, возможно, потерять Родину. Отчёт ушёл в центр, и его рассмотрение не заставило себя ждать. Как потенциальные колонисты, мы имели приоритет для центра. Через два часа пришёл ответ, в котором мне назначили внеплановую встречу с психологом, но проверку расчётов всё-таки проведут. О результатах будет сообщено дополнительно.

***

Мельников сидел в своём кабинете и читал ежедневный отчёт. Данная процедура была необходима, различные нештатные ситуации случались практически каждый день, без оперативного вмешательства весь план давно бы уже провалился. Чтобы там гражданские не думали, а без военных вся их решимость и деятельность растекается по полу как кисель. Хотя